Дальневосточное совершенство
По окончании подписания Вашингтонского соглашения, появлявшегося столь неудобным и нежеланным для всех его участников, не считая разве что Соединенных Штатов, японцы решили наверстать ущемление в линейных судах, тоннаж и число которых строго определялся в соотношении 5:5:3 в пользу США и Англии, за счет крейсеров. «Минимальный» состав флота по новой политике, созданной в первой половине 20-ых годов двадцатого века, включал ни большое количество ни мало как сорок крейсеров максимально разрешённого размера — по 10 млн кг! Они должны были образовать 10 дивизий по четыре корабля и стать, по сути, базой флота. Ясно, что таковой замах при полноценной его реализации обошёлся бы в огромную сумму, чуть ли уступавшую стоимости тех самых суперлинкоров, от постройки которых было нужно отказаться в соответствии с соглашением.
Однако к работам над проектом приступили фактически сразу после подписания «Вашингтонской кабалы», в начале 1922 года. Как и при с шестипушечными «недомерками», главными храбрецами последующей эпопеи стал тот же Юдзуро Хирага и его ассистент, а потом преемник Кикуо Фудзимото. Нужно заявить, что в собственном деле Хирага проявился в обличье настоящего самурая, оттачивающего собственный клинок до немыслимой остроты.
Основной конструктор флота неуклонно и целеустремленно стремился улучшить как раз боевые качества. Не смотря на то, что начальные требования Морского штаба предусматривали для новых крейсеров восемь 203-мм орудий в двухорудийных башнях (три из которых группировались уже привычной «пирамидой» в носу и одна размешалась в корме), конструктор внес предложение добавить ещё одну, пятую башню. В полтора раза усилилась и зенитная артиллерия — вместо четырёх 120-мм пушек предполагалось иметь шесть.
Хирага весьма желал, дабы его «продукт» был самым сильным среди «договорников». Он хотел снабдить собственного «металлического солдата» не только долгим клинком, но и надёжным щитом. Так на тяжёлых крейсерах показалась настоящая подводная защита, с солидной броневой противоторпедной переборкой, что для 1920-х годов, без сомнений, являлось самым передовым новшеством. Само собой разумеется, за все эти воистину пионерские ответы требовалось чем-то заплатить.
Хирага остановился на некоем уменьшении дальности плавания, что не позвало особенных возражений, поскольку и в усечённом варианте крейсера в полной мере имели возможность сопровождать флот. Куда больше споров позвал второй, в полной мере сознательный ход: полный отказ от торпедного оружия.
Основной конструктор японского флота думал, что бессчётные торпеды на громадном корабле являются громадную опасность для себя, нежели для соперника, по которому их ещё нужно хотя бы выпустить (не говорим — попасть). Но тут снова вмешался Фудзимото, поменявший собственного шефа.
Будучи человеком более покладистым, он внял настоятельным требованиям Морского штаба, где именно думали, что будущая война станет во многом «торпедной» и что данный вид оружия нужно всячески культивировать именно на тяжёлых крейсерах, претендовавших сейчас на роль станового хребта Объединённого флота. Так на японские «вашингтонцы» возвратились торпедные аппараты, причём в большом числе — четыре трёхтрубные установки.
В итоге, понятное дело, «крайней жертвой» стало водоизмещение.
Бессчётные преимущества никак не укладывались в положенные 10 000 т. Не помогли все хитроумные меры по уменьшению массы корпуса, сконструированного по тем же правилам «японской волны», что и у «Како». На массу весьма долгого и достаточно узкого корпуса приходилось всего 30% от водоизмещения, но в полных цифрах это соответствовало четырём тысячам тысячь киллограм. Громадную экономию дал храбрый ход по включению бортовой и палубной брони в качестве силового элемента конструкции.
До этого плиты болтами к обшивке, не очень увеличивая прочность корпуса; сейчас же они наглухо сваривались со шпангоутами и стрингерами, принимая 100% нагрузки при сжатии и 70-0% — при растяжении. И однако на гребнях волн вся конструкция «дышала», корпус очень сильно изгибался, но… выдерживал, что и требовалось доказать.
Довольно часто японцев упрекают в «восточном коварстве», полагая, что на все нарушения контрактов они шли совсем сознательно. В действительности это не совсем так.
Само собой разумеется, некий выход «за рамки» планировался, но отнюдь не столь большой. Перегрузка «Мьёко» и его собратьев, водоизмещение которых на опробованиях достигло 13 300 т, стала неприятным сюрпризом для самих конструкторов. Снизились высота надводного борта и остойчивость, меньше простора оставалось для модернизаций, но смелыми упрочнениями все неприятности удалось решить достаточно удовлетворительно.
Ещё одним результатом перегрузки стало незапланированное погружение в воду броневого пояса, что имел «фигурную» форму: широкий в средней части, дабы закрывать высокие машинные и котельные отделения, и более узкий недалеко от погребов, ближе к оконечностям. В итоге, при обычной нагрузке у погребов над волнами возвышалось всего 30 см брони, а при полном запасе горючего пояс в этих местах всецело уходил под воду.
Но, это фактически не снижало защитных особенностей: боеприпасы хранились ещё ниже, а броневая коробка создавала необычную воздушную подушку, удерживающую корабль на плаву кроме того при частичного разрушения борта над ней.
Взяли крейсера и обещанную Хирагой противоторпедную защиту в виде английского изобретения — булей. Но, в отличие от чисто символических «пузыриков» на британских «каунти», они смотрелись в полной мере солидно.
Тем более что с тыльной части их закрывала вогнутая броневая переборка толщиной 57 мм — больше, чем у любого линейного корабля Первой Мировой. Пожалуй, единственной ахиллесовой пятой стало бронирование башен. Правильнее, его отсутствие. Как и при булей, японцы переняли опыт собственных преподавателей из Британии (на этот раз куда как более спорный), ограничившись 25-мм «чехольчиками», талантливыми остановить лишь не через чур большие осколки.
В целом же договорные первенцы Японии в полной мере заслуживали хороших оценок. Оказались отличные военные машины; достаточно, к примеру, сравнить «Мьёко» с английскими современниками. Десять орудий против восьми, 34 узла против 31, броневой пояс против небронированного борта, настоящая подводная защита против чисто символической…
По сути дела, японцы были единственными, кому удалось сходу создать полноценный «вашингтонский» крейсер. Американцам, итальянцам и французам было нужно пройти долгую и дорогостоящую школу, взяв в следствии комплект разномастных 10-тысячников, а британцы так и не «дозрели» до сбалансированного проекта.
адмиралам и Конструкторам же Страны восходящего солнца, сначала достигнувшим несомненного успеха, оставалось лишь тиражировать собственный успешный вариант, разве что с маленькими трансформациями.
Как раз так они и поступили. Первая четвёрка ещё пребывала на стапелях, как последовало продолжение в лице следующей дивизии из для того чтобы же числа единиц. «Атаго», «Такао», «Тёкай» и «Майя» по практически всем черт повторяли собственных предшественников.
Но возвратившийся из долгой поездки по Англии приверженец совершенства Хирага захотел совсем отшлифовать собственный бриллиант, добавив всё нужное, что удалось подсмотреть у собственных извечных преподавателей. Так в техническом задании показались 8-дюймовые зенитные орудия, применение и усиленная защита погребов в конструкции корпуса броневой стали «D». Нужно заявить, что японским инженерам-оружейникам было нужно повторить тернистый путь собственных английских сотрудников.
203-мм установки с углом возвышения 70 градусов были сложными и капризными так, что на последнем в серии, «Майя», ограничились более скромными 55 градусами. Так в Японии, как и в Англии, завершились через чур амбициозные поползновения на предмет создания сверхтяжёлых зениток: время их ещё не пришло.
Кроме собственных пожеланий главному кораблестроителю было нужно удовлетворять и требования моряков, настоятельно хотевших иметь столь нелюбимые Хирагой торпедные аппараты, да ещё и с более замечательными торпедами, содержавшими в зарядных отделениях практически полтонны взрывчатки. Исходя из этого торпедные аппараты вынесли на верхнюю палубу, да к тому же и разместили на особых выступах-спонсонах.
В таком варианте мощь взрыва супербоеголовки в следствии попадания вражеского боеприпаса либо осколка рассеивалась бы в воздухе, а не разносила на части корпус корабля.
Отрицательный итог всех улучшений снова сказался в повышении массы. При полной нагрузке водоизмещение приближалось к 15 тысячам тысячь киллограм. Но главные проблемы угрожали крейсерам именно тогда, в то время, когда запасы горючего исчерпывались.
Тяжёлое оружие, расположенное высоко над водой, превращало их в шаткие маятники — остойчивость понижалась до страшных пределов. Приходилось в таких случаях принимать в топливные танки водяной балласт.
Предстоящие замыслы (а японцы настойчиво стремились осуществить собственную 40-корабельную программу в классе тяжёлых крейсеров) наткнулись на неожиданное препятствие в первой половине 30-ых годов двадцатого века.
Очередной морской контракт, Английский, сейчас ограничивал не только предельный размер каждой боевой единицы, но ещё и неспециализированное водоизмещение. У Японии оставалось около 51 тысячи тысячь киллограм для постройки новых крейсеров, каковые Морской штаб счёл более разумным израсходовать на шесть крейсеров. Так машинально появился тоннаж каждой из них: вместо 10 млн кг требовалось уложиться в восемь с половиной.
175. Тяжёлый крейсер «Тонэ» (Япония, 1938 г.)
Строился компанией «Мицубиси» на верфи в Нагасаки. Водоизмещение стандартное — 11 215 т, полное — 15 200 т, большая протяженность — 201,5 м, ширина — 18,5 м, осадка — 6,46 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 152 000 л.с., скорость 35 узлов. Бронирование: пояс 100 — 127 мм, палуба 35 мм, башни 25 мм. Оружие: восемь 203/50-мм орудий, восемь 127/40-мм зенитных пушек, двенадцать 25-мм автоматов, четыре трёхтрубных 610-мм торпедных аппарата.
В 1938 — 1939 гг. выстроено две единицы: «Тонэ» и «Тикума». «Тонэ» погиб 24 июля 1945 г., «Тикума» — 25 октября 1944 г.
176. Тяжёлый крейсер «Мьёко» (Япония, 1929 г.)
Строился на верфи ВМС в Йокосуке. Водоизмещение стандартное — 12 196 т, полное — 15 943 т, большая протяженность — 203,76 м, ширина — 17,34 м, осадка — 5,9 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 130 000 л.с., скорость 35,5 узла.
Бронирование: пояс 100 мм, палуба 35 мм, башни 25 мм. Оружие: десять 203/50 мм орудий, шесть 120/ 45-мм зенитных пушек, два 13,2-мм зенитных пулемёта, четыре трёхтрубных 610-мм торпедных аппарата. В 1929 г. выстроено четыре единицы: «Мьёко», «Нати», «Хагуро» и «Асигара». Модернизированы в 1934 — 1936 гг. с установкой новой зенитной артиллерии из восьми 127/40-мм орудий, четырёх 13,2-мм пулемётов и четырёх новых поворотных двухтрубных торпедных аппаратов.
Перед войной лёгкое зенитное оружие усилено до восьми 25-мм и четырёх 13,2-мм автоматов, двухтрубные торпедные аппараты заменены четырёхтрубными. На протяжении войны число 25-мм автоматов неспешно увеличено до пятидесяти двух. Все погибли на протяжении Второй мировой.
177. Тяжёлый крейсер «Такао» (Япония, 1932 г.)
Строился на верфи ВМС в Йокосуке.
Водоизмещение стандартное — 12 570 т, полное — 15 875 т, большая протяженность — 203,76 м, ширина — 18,03 м, осадка — 6,11 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 130 000 л.с., скорость 35,5 узла. Бронирование: пояс 100 — 127 мм, палуба 35 мм, башни 25 мм. Оружие: десять 203/50 мм орудий, четыре 120/45-мм зенитные пушки, два 40-мм автомата, четыре двухтрубных 610-мм торпедных аппарата.
В 1932 г. выстроено четыре единицы: «Атаго», «Такао», «Тёкай» и «Майя». Модернизированы в 1939 —1940 гг. с установкой новой зенитной артиллерии из восьми 127/40-мм орудий и восьми 25-мм автоматов (восемь 13,2-мм на «Тёкай» и «Майя»), кроме этого четырёх четырёхтрубных торпедных аппаратов. «Такао» затоплен 29 октября 1946 г., «Атаго», «Майя» и «Тёкай» погибли 23 октября 1944 г.
Но на первый замысел вышел вопрос с оружием. «Вольный» тоннаж появился именно в том договорном классе, что предусматривал артиллерию калибром не более 155 мм. Что же, не более так не более. Но и не меньше: японцы так же, как и прежде желали иметь лишь наилучшее. Им было нужно фактически с нуля создавать новое орудие большого «лёгкого» калибра, которое, как и следовало ожидать, выяснилось весьма замечательным.
Но более всего впечатляло число стволов: их предполагалось иметь 15, в пяти трёхорудийных башнях. Да ещё при броневой защите от шестидюймовок и фантастической скорости в 37 узлов! По сути дела, ничего «лёгкого» в «Могами» не замечалось: они являлись теми же проверенными тяжёлыми крейсерами, на которых любая пара 8-дюймовых орудий заменялась на три пушки меньшего калибра.
Не мудрствуя лукаво, инженеры впрямую применяли те же надстройки и корпуса, что и на предшественниках, внеся только минимальные трансформации.
Кроме того не через чур искушённому в делах судостроения человеку с первого же взора становилось ясно, что вместить в восемь с половиной млн кг всё — автомобили, броню и артиллерию — совсем нереально физически.
Не смотря на то, что японцы обширно объявили прочие меры и использование электросварки по облегчению (в частности, на судах осталась одна труба вместо двух), кроме того в проекте 8500 т превратились в 9500.
Ну, а при постройке всё скатилось к предстоящему повышению до привычных десяти тысяч.
Рвение к чрезмерному облегчению корпуса наконец-то вышли японцам боком.
Головной «Могами» на опробованиях полным ходом в буквальном смысле слова искривился так, что потекли его топливные цистерны, а кормовые башни из-за деформации палубы не могли вращаться! Было нужно возвращать корабль на верфь для важного упрочнения конструкции, а достройку остальных отложить. В итоге на повторные опробования крейсера вышли с водоизмещением более 13 млн кг, таким же, как и у их 203-мм предшественников.
По окончании закладки четырёх 15-орудийных «лёгких» монстров в запасе оставался тоннаж на ещё две единицы, также формально на 8450 т любая. Первоначально конструкторы желали «Могами», но к тому времени на свет выплыли все неприятности, которые связаны с переоблегчением и ослаблением прочности. Исходя из этого Фудзимото, сейчас уже совсем занявший основной пост в японском кораблестроении, отправился на храбрый и неожиданный ход, решив пожертвовать одной из башен.
Все оставшиеся четыре он расположил в носовой части, за счёт чего удалось лучше сбалансировать вес и укоротить броневую цитадель. Ясно, что никакими проектными восемью с половиной тысячами тысячь киллограм тут всё равняется не пахло, но однако перегрузка была более разумной. На оставшейся свободной корме «Тонэ» и «Тикума» с удобством размешалась усиленная авиагруппа. (Они имели возможность бы брать до восьми гидросамолётов, но реально в годы войны число авиаразведчиков не превышало пяти).
Увлекательным новшеством стал наклонный броневой пояс, переходящий под ватерлинией в противоторпедную переборку, кроме этого выполненную из бронелистов, но меньшей толщины. В итоге, «Тонэ» и «Тикума» стали одними из самых уникальных, прекрасных и вместе с тем рацональных крейсеров в мире.
В это же время, 31 декабря 1936 года истекал срок действия Вашингтонского соглашения, продлевать что неизменно вычислявшая себя обиженной Япония не планировала.
Более того, практически на следующий сутки Морской штаб приказал осуществить в далеком прошлом лелеемую «операцию по пересадке органов». Лёгкие крейсера предполагалось скоро перевоплотить в тяжёлые. Для них уже изготовили соответствующие 203-мм башни, оставалось лишь заменить ими 155-миллиметровые.
На «Тонэ» и «Тикума» это сделали ещё до спуска на воду, а вот «Могами» и его систершипы было нужно отправлять на завод. По причине того, что диаметр трёхорудийной «лёгкой» башни был больше, чем у стандартной двухорудийной 8-дюймовой, было нужно мало поменять конструкцию установки. Что японские инженеры и сделали, причём очень скоро.
В итоге Стране восходящего солнца удалось достигнуть фактически неосуществимого: где изящно, а где грубовато обойдя договорные ограничения, её флот к началу войны на Тихом океане имел фактически столько же тяжёлых крейсеров, что и Соединенные Штаты, вместо унизительного соотношения 3:5. Причём мастерство инженеров и конструкторов, сразу же создавших успешный тип, обеспечило однородную «линейку» из 14 родных по чертям сильных боевых единиц, в то время как у потенциальных соперников имелась только «пёстрая банда» разностильных крейсеров.
А вместе с четырьмя «коротышками» типов «Како» и «Аоба» Объединённый флот имел возможность выставить 18 судов, оснащённых 203-мм пушками, сравнявшись с американцами хотя бы в единственном классе.
Но все усилия конструкторов в итоге так и не помогли Японии. Не смотря на то, что начало боевых карьер тяжёлых крейсеров внушало оптимизм и уважение: при захвате Голландской Ост-Индии их жертвами пали голландские «Де-ява» и «Рейтер», английский «Эксетер», австралийский «Перт» и американский «Хьюстон».
Успешным выяснилось и начало кровопролитной кампании у Гуадалканала, в то время, когда у мелкого островка Саво на дно отправились три тяжёлых крейсера союзников, поражённые торпедами и снарядами собственных японских «братьев по классу». И всё это практически задаром: ни один из десятиорудийных красавцев не отправился ко дну, кроме того повреждения были не через чур тяжёлыми.
И однако неспешно перевес и инициатива в силах переходили к флоту Соединённых Штатов. Первым из японских «тяжеловесов» пал «Микума».
Вместе с неразлучным спутником — «Могами» — он был выделен для обстрела американских позиций на острове Мидуэй на протяжении известного сражения, состоявшегося в первых числах Июня 1942 года и закончившегося трагедией для соединения авианосцев адмирала Нагумо. Оба крейсера попали под бессчётные атаки американских самолётов, на протяжении которых «Могами» взял пять бомбовых попаданий, но однако смог доковылять к себе.
А вот «Микума», покалеченный до полной неузнаваемости (кроме бомб его поразил американский самолёт, снёсший верхнюю кормовую башню), в итоге отправился на дно.
Продолжительное время он оставался единственной в собственном классе жертвой американцев, не смотря на то, что то один, то второй корабль выходил из строя от действий соперника. Приняв угрозу с воздуха в качестве главной, японцы не без пользы употребили «перерывы», связанные с вынужденными ремонтами.
Наряду с этим старательно наращивалось лёгкое зенитное оружие из 25-мм автоматов, размещаемых в произвольных подходящих местах. На некоторых судах к концу войны число стволов, готовых встретить неприятельские самолёты, достигло шести десятков — количество, в полной мере хорошее линейного корабля. В какой-то мере это помогло: продолжительное время японцам получалось отделываться лишь повреждениями.
Критическим для этих прекрасных и замечательных судов стало наибольшее морское сражение в истории, случившееся в заливе Лейте в последних числах Октября 1944 года.
Проблемы начались уже при разворачивании сил. Американские подводные лодки подстерегли соединение адмирала Курита и от души угостили идущие во главе колонны тяжелые крейсера. «Атаго» и «Майя» взяли по четыре торпеды — «пощечина», которую не смогла вынести кроме того их хорошая подводная защита.
А вот «Такао» по окончании двух сохранился а также сам дотащился через пара морей до Сингапура. (Его в конце войны потопили британцы в бывшей собственной базе Сингапур с применением экзотического оружия — сверхмалых подводных лодок.) Последнего из четвёрки, храбреца боя у острова Саво «Тёкай» американской авиации удалось послать на дно в том же заливе Лейте.
Казалось, в этом несчастном для себя сражении японские крейсера соревновались в живучести.
На рекорд в полной мере может претендовать «Тикума», в который, по донесениям, попало шесть авиационных торпед. Кроме того затем корабль тонул «с расстановкой», что разрешило спасти солидную часть его команды. Ещё более фантастической выглядит борьба за судьбу некогда «лёгкого» «Кумано». Для начала его поразил торпедой эсминец «Джонсон», снизив движение до 15 узлов.
После этого за дело принялась авиация. По окончании попадания трёх бомб в котельные отделения его скорость упала до 10 узлов. За подранком началась форменная охота со стороны американских субмарин: четыре подлодки выпустили по нему в общем итоге 23 торпеды.
Лишь две из них достигли цели, оторвав носовую оконечность до передней башни и затопив все турбинные и котельные отделения. Однако крейсер дотащили на буксире до ближайшего порта, где в экстренном порядке наладили единственный турбинный агрегат, подлежащий восстановлению. Но шестиузловым ходом корабль не смог на большом растоянии уйти. Истребители-торпедоносцы и бомбардировщики добились четырёх попаданий 227-кг бомбами и пяти — авиаторпедами, по окончании чего «Кумано» отправился ко дну.
Фактически все сохранившиеся тяжёлые крейсера взяли те либо иные повреждения, за исключением радостного «Асигара». Но и ему будущее уготовила печальный финиш. Уже в июне 1945 года в его борт вошли пять торпед с британской подлодки «Тренчант». Команда отчаянно боролась за судьбу корабля, тем более, что на его борту пребывало полторы тысячи воинов.
Большинство их погибла, а вот многим морякам удалось спастись в тёплой воде тропического моря.
По большому счету в последние месяцы войны британцы достаточно сурово отомстили японцам за то поругание, которое было нужно понести в Яванском море. Их жертвой пал ещё и «Хагуро», причём в достаточно незавидных событиях.
Пять эсминцев нападали вольно маневрирующий и неповреждённый крейсер и добились трёх торпедных попаданий, по окончании которых через два часа команде было нужно его покинуть. Обстоятельством являлось то, что англичане действовали ночью согласно данным уже достаточно идеальных радиолокаторов и обложили крейсер со всех сторон, так что он не имел возможности ни отбить атаку невидимого неприятеля, ни увернуться от торпед.
Последним сохранившимся в более либо менее приличном состоянии тяжёлым крейсером оставался «Тонэ».
Застрявший в последнем убежище остатков Объединённого флота, на базе в Курэ, он подвергся форменному надругательству со стороны американской авианосной авиации. Против неподвижной цели применяли все виды снарядов, начиная со 127-мм ракет и заканчивая бомбами практически в тонну весом. Ясно, что в итоге несчастный крейсер этого не выдержал, был покинут командой и достался победителям в виде завалившейся на борт груды металла.
В итоге, печальный ярлык «последнего из могикан» выпал на долю «Мьёко», много раз приобретавшего повреждения и по окончании капитуляции захваченного британцами в Сингапуре. Победители некое время применяли его в качестве плавучей казармы, а после этого, уже летом 1946 года вывели в море и открыли кингстоны. Так на ужасной и печальной ноте завершилась маленькая история «дальневосточного совершенства» — японских тяжёлых крейсеров.