«Ехал грека…», или по греческим местам донбасса — «военные действия»
Путешествуя по Донбассу (в мирное время, ясно), человек русскоязычный всегда сталкивается с географическими объектами, чьи заглавия представляются его глазу (либо уху) затейливой тарабарщиной с четко уловимым восточным привкусом. Хватает тут, само собой разумеется, и прозрачно русских топонимов типа Еленовки, Андреевки, Авдеевки либо Константиновки; много свидетельств советской риторики, как, к примеру, Кировское, Артемовск, Красный Партизан (перечень красного возможно при жажде продолжить). Но наровне с ними внезапно – Бугас, Мангуш, Улаклы, Сартана…
Дикое, но красивое поле
Донецкий регион в силу собственного многоотраслевого хозяйства очень многолюден. По плотности населения и количеству городов он являлся чемпионом среди областей бывшей Украины. Но так было не всегда.
До промышленной революции, пока предприимчивые хозяева не разрыли отечественные недра, присвистнув от упавшего на их головы достатка, очагов оседлости будущий Донбасс фактически не знал.
Ковыльные просторы от Дона до Днепра интересовали по большей части кочевых степняков-животноводов. Слабо пересеченная местность не образовывала ощутимых преград для передвижения, а травы хватало на прокорм любому табуну. И большое количество столетий подряд орды с тюркскими наречиями и монголоидными лицами возили собственные шатры по донецким степям. Регион размешался на пути переселения народов, и иногда одни «непоседы» изгонялись вторыми, занесенными восточным ветром и, предположительно, более голодными.
Так последовательно поменяли донецкую вахту скифы, сарматы, гунны, готы, аланы, хазары, печенеги, половцы, на долгое время задержались монголы… Славяне до поры на местные возможно плодородные почвы не зарились – подобная наглость была бы самоубийственной (все равно что выстроить хижину на ЖД полотне).
И все же русский глаз пристрастно посматривал на дикое, но красивое поле Приазовья. В XVI–XVII столетиях, в то время, когда азиатские парни прекратили быть страшилкой на ночь, предки начали медлено захаживать ко мне, а осмотревшись, и оседать на ПМЖ. Сначала это были в основном казаки с Днепра и Дона да беглые крестьяне (что фактически одно да и то же).
К земельной «приватизации» они доходили попросту, без комплексов: «Кто тут? Никого? Тогда мое будет!» Причем, в отличие от примитивных кочевников, интересовались они не только травой, тут же расковыряли почву и нашли массу нужных вещей наподобие соли, металла и угля.
самые предприимчивые без промедлений поставили добычу на промышленные рельсы. Так одна из солеварен превратилась в поселок Бахмут (сейчас – Артемовск).
Карта Мариупольского уезда в 1779-1780 гг.
Крымский хан на копошение при собственных границах наблюдал с обиженным прищуром, но казацкий люд был в армейском деле не промах и крымско-татарские посягательства с честью отражал. А позже и цари русские (особенно Петр I и Екатерина II) об обороне порадели, занявшись постройкой пограничных укрепрайонов.
К середине XVIII века в Бахмутском уезде народу жило порядка 9 тысяч (подавляющая часть – русские, процентов 20 – украинцы). Темпы заселения широкого региона были все же медленными, и Елизавета Петровна начала решать данный вопрос искусственно, создавая тут зарубежные колонии. Так было положено начало пресловутой донбасской многонациональности.
Первыми ко мне двинули сербы, позднее – молдаване, поляки, иудеи из Белоруссии, немцы (последние основали кучу колоний, основная из которых именовалась Остгейм, на данный момент – Тельманово). Но настоящим демографическим прорывом в истории Приазовья стало переселение ко мне крымских греков и армян в 1778–1779 годах, организованное полководцем Александром Суворовым. 31 тысяча человек – по тем временам приличная масса людей!
Приазовский грек в классическом костюме
Дамы в классической греческой одежде
В том месте, где грек прошел…
По собственному этническому составу переселенные греки делились на румеев (так называемых греков-эллинцев) и урумов (греков-татар). Первые применяли в речи диалекты новогреческого языка, вторые – урумские говоры тюркского происхождения, родные к кыпчакско-половецким: крымско-татарскому, караимскому, половецкому. Но тесное соседство народов выразилось во обоюдном влиянии языков.
Неспешно преобладание в регионе русскоязычного населения сгладило греческую обособленность, и по сей день большинство этнических греков Донбасса обрусели и с горем пополам знают несложные фразы на языке предков. Носителей греческого фольклора отыскать из года в год все тяжелее.
Но тогда, в конце XVIII века, крымские переселенцы были могучим и экзотически броским полотном в лоскутном одеяле Приазовья. Оседая на новой жилплощади, они образовывали поселения, которым давали заглавия, неестественные для уха русского соседа, но родные для самих греков. Так показались азовские Ласпи, Ялта, Бахчисарай, Демерджи, Гурзуф, а время от времени кроме того помпезные Афины либо Константинополь.
Неспешно собственные имена взяли и окрестные реки, балки, тропы, бугры, кладбища и другие географические объекты. Кое-какие из них под влиянием русского превратились со временем в двуязычный конгломерат (Небольшой Янисоль, Староласпа), другие сохранили собственный восточное наименование в первозданном виде.
Греки Приазовья. Ареалы расселения
В греческом зале
Предлагаю вам, глубокоуважаемые читатели, прогуляться по галерее греческих названий Донбасса (привычных для нас, но непонятных по смыслу) и немного открыть по возможности тайны этих имен. Подчеркиваю, всего Донбасса – так как он целый отечественный, пускай до тех пор пока частично поля его просторные смеет неприятель топтать. Дело времени, не все коту масленица…
Начать предлагаю с поселка СТАРОБЕШЕВО. Обывательскому русскому сознанию представляется что-то сбесившееся на старости лет, но, уверяю вас, никакой массовой водобоязни в истории этого населенного пункта не было. Поселок основан урумами под именем Бешев, что свидетельствует «пять домов». Другими словами очевидные Пятихатки, не смотря на то, что хаток, думается, было изначально далеко не пять – в основании приняло участие около 200 человек.
Неспешно же Бешев (по аналогии с русскими топонимами типа Иваново, Селидово) купил форму среднего рода – Бешево. И вдобавок чуть позднее, в то время, когда народу стало в селе тесновато, часть крестьян отделилась и образовала Новобешево. Исходный же пункт стал называться Старобешево, как бы с указанием на его первичность.
БУГАС. Село в Волновахском районе, которое до войны ассоциировалось у проезжающих по Мариупольской автостраде только с вкуснейшими в округе чебуреками, а сейчас чаще вспоминаемое в связи с обстрелянным автобусом, крокодиловыми слезами Порошенко и табличкой «Je suis Volnovakha». В заглавии отразился тюркоязычный географический термин, означающий «проход», «пролив», «ложбина», «перевал».
Возможно, так незамысловато обозначили греки-переселенцы ложбину, среди которой поселились.
Весьма интересно происхождение заглавия поселка САРТАНА на правом берегу Кальмиуса, под Мариуполем. в наше время это измочаленный военными действиями отрезок южной линии разграничения. Наименование, вероятнее, производно от «сары тана» («рыжий двухлетний теленок»).
В данной связи имеется местная легенда, дескать, греки, переселившиеся в Приазовье, узрели рыжего теленка, пришедшего к реке на водопой, посчитали это хорошим знаком и устроили тут деревню. Но такая версия приводит к сомнению – существует так как крымское село с одноименным заглавием, как раз выходцы оттуда и основали Сартану приазовскую. Что уж в том месте с теленком в Крыму произошло, история утаивает.
Возможно, было что-то поблизости (гор, возвышенность), что приводило к эдакой телячьей ассоциации… Но, бычка у Кальмиуса переселенцы встретить также имели возможность, так что дадим шанс и прекрасной легенде.
Греки довольно часто давали новым поселкам имена крымских, родных, – переезжали, так сообщить, «со своим самоваром». К примеру, Гурзуф и ялта. Первая сохранила исходное наименование, второй неспешно потерял начальный согласный, переродившись в УРЗУФ. Что касается Гурзуфа, то это наименование кроме того не греческое, и этимология его черна – крепость, основанная в византийскую эру, еще до прихода в Крым татар, была известна у генуэзцев под именем Горзаннум.
Имеется кроме этого версия, что происходит наименование от латинского Ursus («медведь»), – что ж, также возможно, в случае если отыскать в памяти, что рядом с поселком лежит узнаваемая Медведь-гора (Аю-Даг).
С Ялтой все значительно несложнее – греческий корень этого слова свидетельствует «берег», «побережье».
Кстати, от этого же корня образовано и наименование реки Влажные ЯЛЫ (левый приток Волчьей, впадающей в Самару, которая, со своей стороны, несет воды в Днепр). Негромкая такая степная речка, рыбой обильная, метров 50 шириной в устье. Кстати, в восемнадцатом веке употреблялась как часть торгового пути из Днепра в Азовское море – от нее до Кальчика (приток Кальмиуса) 4 километра посуху.
Запорожцы юноши неслабые были – волоком ладьи-чайки собственные с товаром между реками перетаскивали.
Имеется у данной реки приток – СУХИЕ ЯЛЫ. Мелководна, само собой разумеется, речушка, но вовсе не суха, местами кроме того чуть пошире Мокрых. Но, может, бывали годы, в то время, когда и пересыхала – коровы выпили, а дожди запаздывали.
Второй приток Мокрых Ялов, ШАЙТАНКА, также имеет тюркский корень в заглавии – что-то наподобие «чертова речка». В большинстве случаев такими обидными прозвищами наделяли географические объекты, страшные для человека либо негодные для его хозяйственной деятельности. Чем же не угодила каменистая речушка урумским переселенцам?
А вода в ней горько-соленая. Видно, ехал грека в летний зной на телеге, в горле у него пересохло, сунул грека руку в реку, зачерпнул, отпил – и давай плеваться да чертыхаться…
СТЫЛА. Село в Старобешевском районе названо вовсе не оттого, что поблизости что-то остыло либо застыло. Греческий корень этого топонима свидетельствует «столб», колонна».
Основано село румеями-переселенцами из одноименного крымского населенного пункта. А кто и для чего в том месте, в Крыму, столб вкопал – поди определи сейчас…
СТАРОЛАСПА также румеям обязана заглавием. Перебрались они из крымской Ласпи, что рядом от Севастополя. Слово это с новогреческого переводится как «грязь».
Топкий, болотистый грунт лег в базу заглавия крымского поселка. Подобный принцип наименования довольно часто видится и в русских географических объектах. К примеру, Грязи (Липецкая область), Тёмная Грязь (Калужская область), Илово (Белоруссия).
Забавное наименование у полукурортного хуторка на Азовском побережье в 5 километрах от Урзуфа – БАБАХ ТАРАМА. Ничего артиллерийского либо пиротехнического. «Бабах» – это по-урумски «степной сурок», а «тарама» – «балка». Вот и выходит «сурчиная балка», на склонах которой вправду обитают сурки (ну на данный момент, само собой разумеется, мельче, чем два века назад, – туристы распугали).
ВЕЛИКОАНАДОЛЬСКИЙ ЛЕС. Рекреационная территория, зеленая гордость Донбасса в Волновахском районе, рядом от села АНАДОЛЬ. Происхождение этого топонима имеет другой маршрут, не крымский.
Греки, основавшие в Приазовье Анадоль, прибыли с территории современной Турции (полуостров Малая Азия) на протяжении греческой национально-освободительной войны 1821–1829 годов (той самой, за которую дал жизнь Джордж Байрон). Так вот, в переводе с новогреческого «Анадоль» и свидетельствует «Анатолия» (другими словами Малая Азия).
Имеется среди греческих поселков и заглавия, производные от имен. У русских Еленовки, Пантелеймоновки, а у греков МАКЕДОНОВКА и МАНГУШ. Первая (село около Мариуполя) – от распространенной греческой фамилии Македон; второй (пгт, центр Першотравневого района) – старое тюркское имя.
К примеру, так кликали сына половецкого хана Котяна и посла ордынского хана Узбека.
В случае если копнуть чуть глубже, то мы с вами отыщем греческое присутствие в заглавиях, на первый взгляд совсем русских. К примеру, ВЕЛИКАЯ НОВОСЕЛКА, центр соответствующего района. Что же тут греческого, спросите вы? Таких Новоселок по России и Украине много.
Как где новое село – вот ему готовое наименование… Дело в том, что до 1946 года Великая Новоселка звалась звонким именем Громадной направляться. В переводе с тюркского «ени сала» именно и свидетельствует «новое село». Так что, в то время, когда решили обрусить греческое наименование, очень сильно напрягаться не стали, на русский.
Либо, например, СТАРОМЛИНОВКА (рядом от Великой Новоселки, на берегу Мокрых Ялов). До 1947 года – Ветхий Керменчик. Тюркское «кермен» свидетельствует «крепость», а Керменчик, значит, «мелкий укрепленный город».
Быть может, в Крыму такое имя было уместно, а среди житных донецких степей подобная крепостная героика выглядит смехотворно. какое количество – ближе к судьбе, учитывая, что мельница в селе на всю округу знатная.
И напоследок не могу не остановиться на красочном заглавии ХАЛАДЖИ БАХЧА. Это местность рядом от Староласпы в Тельмановском районе. Ничего тут примечательного, уверен кроме того, что мало кто знает, где это… Но слово «Халаджи» заслуживает того, дабы его перевести.
Так вот, оно свидетельствует «лудильщик». на данный момент-то эта профессия относится к числу устаревших, но раньше человек, покрывавший железную утварь оловом для предотвращения коррозии, бывал пользуется большим спросом и на селе, и в городе. Итак, «бахча» – это «сад», значит, Халаджи Бахча – «сад лудильщика».
Либо пускай лучше – Сад Халаджи.
(При подготовке материала использована монография Е. С. Отина «Топонимия приазовских греков»)