Французский солдат первой мировой — «военные действия»
1) "армия Франции отправилась на войну в красных штанах для барышей отечественных производителей краски".
— Последний французский производитель красной краски "гаранс" разорился в конце 19 века и армия была вынуждена брать химический краситель в… Германии.
В 1909-1911 годах армия Франции проводила широкие работы по разработке обмундирования защитного цвета ("бурская" униформа, форма "резеда", форма "Детай").
Первыми и самыми яростными ее соперниками стали… эксперты и журналисты тогдашних СМИ, скоро настроившие общественность против "унижающей французский дух и человеческое достоинство" защитной униформы.
Дальше подключились депутате-популисты, всегда армейские консерваторы и экономные финансисты — и инициатива была похоронена до 1914 года, в то время, когда было нужно безотлагательно извлекать со складов серо-голубые шинели Детая, каковые, к счастью, еще не были списаны, в отличие от их предшественников цвета хаки и резеды.
2) "Созданная генштабовскими интеллектуалами теория "наступления до предела" поставила Францию на грань трагедии".
— Все стороны начального периода ПМВ придерживались только наступательного образа войны. Теоретические выкладки французских генштабистов — кстати, менее механистические, чем у немцев и уделявшие громадное внимание психотерапевтическому нюансу ведения военных действий, не выделялись ничем особым на этом фоне.
Настоящей обстоятельством августовских гекатомб стал провал в офицерском составе корпусного и дивизионного звена, что отличался высоким средним низким качеством и возрастом.
В кадровых офицеров, ввиду низкого уровня судьбы, оставались люди, не талантливые ни к чему иному, а резервисты ан весов не имели никакого понятия о современных способах ведения войны.
3) "Безжалостные рукопашные схватки в траншеях".
— Статистика медиков на данный счет безжалостна. На долю холодного оружия приходится 1% смертельных ранений в 1915 году и 0,2% — в 1918. Главным оружием траншей была граната (69%) и огнестрел (15%).
Это коррелирует и с распределением ранений по телу: 28,3% — голова, 27,6% — верхние конечности, 33,5% — ноги, 6,6% — грудь, 2,6% — пузо, 0,5% — шея.
4) "Смертельный газ"
— 17000 убитых и 480000 раненных на Западном фронте. Другими словами, 3% совокупных утрат и 0,5% погибших. Это дает нам соотношение убитых к раненным 1:28 против среднего по фронту 1:1,7-2,5.
Другими словами, как ни цинично это звучит, по окончании газа выживало значительно больше солдат, каковые имели возможность поведать всем желающим о собственных страданиях — при том, что только 2% раненных стали калеками на всегда, а 70% отравленных возвращались в строй менее, чем за 6 недель.
5) "Франция истекла кровью в траншеях Вердэна".
— Под Вердэном Франция утратила приблизительно столько же солдат, сколько в подвижной войне 1918 года и практически вдвое меньше — чем в более чем мобильных приграничных сражениях и на Марне.
6) "Офицеры скрывались за поясницами воинов".
— Часть погибших и пропавших от призванных в армию, офицеры/воины: пехота — 29%/22,9%, кавалерия — 10,3%/7,6%, артиллерия — 9,2%/6%, саперы — 9,3%/6,4%, авиация — 21,6%/3,5%. Заодно, дабы лишний раз не сказать — это к вопросу о кавалерии, стёртой с лица земли пулеметами.
7) "Генералы расстреливали мятежных солдат".
— Количество воинов, приговоренных к расстрелу военно-полевыми судами (включая совершивших уголовные правонарушения) равняется 740. Это 0,05% от всех погибших французских пехотинцев.
Как мы знаем, к началу Первой Мировой армии России, Великобритании и Германии были оснащены пулеметами одной конструкции (Хайрема Максима), различавшимися лишь станками и боеприпасами — колесный станок Соколова в Российской Федерации, тренога в Британии (как раз такие станки употребляются во всем мире в наши дни) и необыкновенный салазочный станок в Германии. Как раз последний и стал предлогом для легенды.
Дело в том, что пулемет с таким станком предполагалось переносить или как носилки, или тащить волоком как салазки и для облегчения данной работы к пулемету прилагались ремни с карабинами.
На фронте при переноски пулеметчики время от времени гибли, и их трупы, пристёгнутые ремнями к пулемету именно и породили легенду, а позже уже молва и СМИ заменили ремни на цепи, для большего результата.
Французы пошли ещё дальше, и говорили о закрытых снаружи смертниках в "бронекареток Шумана". Легенда взяла большое распространение, и как позже писал Хемингуэй в одном из послевоенных рассказов, "… его друзья, каковые слыхали обстоятельные рассказы о германских дамах, прикованных к пулеметам в Арденнском лесу, как патриоты не интересовались неприкованными германскими пулеметчиками и были равнодушны к его рассказам".
Пара позднее эти слухи упомянул и Ричард Олдингтон в романе "Смерть храбреца" (1929), где сугубо штатский человек поучает приехавшего с фронта в отпуск воина:
"- О, но так как отечественные воины такие молодцы, такие молодцы, вы же понимаете, не то что немцы. Вы, предположительно, уже убедились, что немцы народ трусливый? Понимаете, их приходится приковывать к пулеметам цепью.
— Ничего для того чтобы не подмечал. Нужно сообщить, дерутся они с упорством и поразительным мужеством. Вам не думается, что предполагать обратное не очень-то лестно для отечественных солдат? Нам так как пока не удалось толком потеснить немцев."
К началу Великой войны офицерство и германское командование не скрывали пренебрежительного отношения к французской армии, ассоциируя ее с "галльским петухом" — предполагалось, что она так же вспыльчива и криклива, а на деле не сильный и пуглива.
Но уже в первых сражениях французские воины подтвердили давешнюю репутацию стойких и отважных бойцов, честно готовых к самопожертвованию во имя отчизны.
Их высокие боевые качества были тем полезнее, что вести войну им пришлось на этот раз фактически с нехорошим оружием из всего, имевшегося в арсеналах и союзников, и соперников.
Главное оружие французского воина — 8-мм винтовка "Лебель-Бертье" — не шла ни в какое сравнение с германским "Маузером М.98", по многим параметрам уступая и русской "трехлинейке", и японской "Арисаке Тип 38" и американской "Спрингфилд М.1903", а ручной пулемет "Шоша" многие по большому счету относили к разряду оружейных курьезов.
Однако, потому, что французские пехотинцы были обречены его применять (не смотря на то, что при первой возможности стремились заменить трофейным или союзническим), как раз оно в итоге стало "оружием победы" Великой войны, в которой армия Франции, непременно, сыграла решающую роль.
Пулемет "Шоша" начали разрабатывать кроме этого спонтанно, в качестве реакции на общемировую тенденцию по созданию совокупностей автоматического оружия.
За базу будущей автоматической винтовки (а французы создавали как раз ее) была забрана нигде более невостребованная и возможно неудачная совокупность пулемета австро-венгерского конструктора Рудольфа Фроммера, основывавшаяся на энергии отдачи ствола с долгим ходом.
Для скорострельного оружия эта схема есть самой нежелательной, потому, что ведет к повышенной вибрации. Однако, французы остановили выбор на ней.
Тактико-технические характеристики нового оружия были на уровне "ниже низшего". Пожалуй, единственным хорошим качеством "Шоша" был маленькой вес — не более 9,5 кг со снаряженным коробчатым магазином на 20 патронов и сошкой.
Не смотря на то, что в этот самый момент он не стал чемпионом: датский ручной пулемет "Мадсен", владевший надёжной автоматикой и превосходным боем, весил не более 8,95 кг.
Не обращая внимания на все собственные недочёты, пулемет "Шоша" имел коммерческий успех, не смотря на то, что и скандальный. На вооружении французской армии он оставался до 1924 года, и неспециализированный выпуск пулемета к этому момент у составил большие 225 тысяч штук.
Главный доход с продаж собственного пулемета-аутсайдера французы умудрились получить от армейского ведомства США, располагавших весьма насыщенным рынком автоматического оружия.
Весной 1917 года, практически сразу после вступления Америки в войну, глава Департамента оружий американской армии генерал Уильям Крози подписал договор на поставку практически 16 тысяч пулеметов "Шоша".
Любопытно, что несколькими годами ранее данный же государственный служащий категорически отверг идею производства в Соединенных Штатах отличного пулемета совокупности Льюиса, но необходимость закупки очевидно неудачной французской модели аргументировал "очевидным недочётом огневой мощи американских формирований".
Итог ее применения в армии США нетрудно предугадать: французский пулемет взял те же нелестные оценки. Однако, генерал Крози продолжил массовые закупки этого оружия.
17 августа 1917 года оружейная рабочая группа Франции взяла заказ еще на 25 тысяч пулеметов C. S. R. G., лишь уже под главной американский патрон 30-06 Springfield (7,62 ? 63 мм).
Будущее этого договора была очень примечательной. Пулеметы, выпущенные под грифом Automatic Rifle Model 1918 (Chauchat), стали стрелять еще хуже, нежели изготовленные под "родной" 8-мм патрон.
Более замечательный по энергетике снаряд 30-06 не только довольно часто заклинивало, но он еще и весьма скоро разбивал механизм перезарядки. Неудивительно, что, взяв чуть более 19 тысяч пулеметов по новому договору, американцы категорически отказались от предстоящих поставок.
Пара парламентариев французского парламента позже пробовали инициировать расследование на предмет того, куда ушла прибыль от продажи американцам очевидно негодных пулеметов, но его скоро закрыли — через чур много дипломатов и высокопоставленных военных было вовлечено в сделку по обе стороны Атлантического океана.