Кавказский фронт, персия и месопотамия зимой и весной 1915 года — «военные действия»
В конце 1915 и начале 1916 гг. Кавказская армия вынуждена была предпринять последовательность больших наступательных действий, нацеленных на предотвращение вероятной активизации соперника и, а также, на оказание помощи английскому союзнику. Рвение Ставки экономить резервы для европейского фронта в действительности не имело успеха.
Уже по окончании Сарыкамышской операции, т. е. в начале 1915 года, выяснилась необходимость создания стратегического резерва для Кавказской армии, что нужно было сосредоточить в Карсе либо в Сарыкамыше. В следствии по окончании преодоления кризиса был срочно организован V Кавказский Армейский корпус в составе 1-й и 2-й Кубанских пластунских бригад и 3-й Кавказской стрелковой дивизии.
Но ещё в марте 1915 года корпус был перебазирован в Одессу и Севастополь для подготовки к вероятному удару по Босфору. Так, Проливы оттягивали с Кавказа силы приблизительно таким же образом, как Галиция и Польша отвлекали позже эти же войска от Босфорской операции. Однако, численность Кавказской армии медлительно, но все же росла.
В случае если в начале 1915 года она насчитывала 106 батальонов, 222 орудий и 356 сотни, то к началу июня того же года — 112, 3/4батальона, 213 сотен, 20 инженерных рот, 43 ополченческие и 8 добровольческих дружин, 2 авиаотряда, 348 орудий.
В конце 1915 года Ставка, без оглядки на тяжелое положение со техническим обеспечением и снабжением европейского фронта, выделила для Кавказской армии еще один отряд в составе 10 грузовиков и 150 самолётов. Эти силы очень содействовали взятию Эрзерума. Да и само наступление на турецкую крепость, по свидетельству ген. Н.Г.
Корсуна, было предпринято, а также, и по инициативе начальника штаба Ставки, что в декабре 1915 года настаивал на наступлении на турецком фронте. Ген. Алексеев показывал на то, что ожидаемая эвакуация союзников из района Проливов, и неудачи британцев в южной Месопотамии приведут к усилению турецкой группировки, действующей против русской армии в Малой Азии.
Штаб Кавказской армии еще в середине ноября 1915 года взял сведения о том, что против нее будет переброшена большинство освободившейся под Галлиполи турецких армий. С их прибытием в последних числах Февраля — начале марта 1916 года турецкая армия, и без того превосходившая русскую, взяла бы уже двойное превосходство в силах.
Турецкое руководство рассчитывало применять зимний период, очень неудобный для действий в горах Малой Азии, чтобы развить собственный успех против британцев, а весной обрушиться всеми силами против русских. Перед русской Кавказской армией появлялась возможность весной-летом 1916 года встретиться с объединенными силами кавказской, галлиполийской и месопотамской турецких армий. Рассчитывать на поддержку Ставки кроме того в данной ситуации было нельзя — оставалось только самим начать наступление до подхода подкреплений к туркам.
Эти рассуждения были небеспочвенны — начальник штаба Главковерха не только не думал о помощи Кавказской армии, но и не прочь был применять ее части на Европейском театре боевых действий. Предстоящие неудачи Антанты имели возможность, согласно точки зрения Алексеева, ухудшить положение России на Юге а также оказать влияние на присоединение Румынии к числу ее соперников: «При таковой обстановке любая дивизия, хотя бы и временно командированная с Кавказа для грядущей операции русских на Западе, имела возможность придать последней решительность и увеличить ее результаты, из-за чего начальник штаба главковерха и просил главнокому Кавказским фронтом обсудить неспециализированное стратегическое положение, взвесить возможность успеха на Западном фронте и высказать, каким методом Кавказская армия имела возможность бы учавствовать в борьбе, потому что с военной точки зрения было непрактично иметь 150 000 ружей только для наблюдения и охранения.»
В январе 1916 года Наштаверх внес предложение союзникам эффективное средство и простой обороны подступов к Индии, другими словами Египта и Персии. англичане и Русский должны были начать перемещение на Багдад со стороны Керманшаха и Басры.
По окончании взятия этого пункта, союзники имели возможность бы организовать наступление на Мосул и потом в Анатолию. «По большому счету вместо пассивной обороны Суэца при маловероятном египетском походе германцев, — писал он, — лучше создать сильную союзную группу у Мосула, которая установила бы общность действий с левым крылом отечественной кавказской армии; через чур страшное создалось бы положение для турок, у союзников не было бы армий бездействующих, какими могут быть войска, собираемые сейчас в Египте.» К концу 1915 года тут было собрано около 85 тыс. чел. против 40 тыс., каковые имелись у турок в Палестине. Но, предложение Алексеева не было поддержано — и русские, и британцы действовали деятельно, но без какой-либо договоренности между собой. Войска России самостоятельно начали наступление на Эрзерум.
Перед началом Эрзерумской операции против нее высказался Николай Николаевич-мл., поддержанный ген. Ф.Ф. Палицыным. Князь не желал рисковать — он не забывал о неудаче штурма Перемышля. Но Ставка все же предпочла прислушаться к аргументам штаба Н.Н. Юденича, что и создал замысел наступления. направляться подчернуть, что данный замысел первоначально был нацелен только на уничтожение живой силы соперника.
Основной удар по нему наносился по главной позиции турок в 150 километрах восточнее крепости. На Кавказе не придавали крепостям значения большего, чем они заслуживали. Нужно подчернуть, что штаб Кавказского фронта очень отличался от вторых не только в этом.
При Юдениче всегда работал лишь только «полевой штаб» во главе генерал-квартирмейстером ген.-м. П.А. Томиловым. В него входили 4-5 офицеров Генштаба.
Любой из них на протяжении операции курировал один из корпусов, с частями поддерживалась постоянная сообщение (на это Юденич обращал особенное внимание). От офицеров требовалось детальное знакомство с частями, их обстановкой и командирами, готовность к докладу должна была быть постоянной — 24 часа в день. Стол Юденича пребывал в помещении своевременного отделения, где всегда присутствовали главы своевременного и разведывательного отделов.
Посередине помещения стоял стол с картой фронта — любой из офицеров был в праве при дискуссии операции высказаться и защищать собственную точку зрения. Юденич не вмешивался в подробности, но потребовал их знания от подчиненных — особенное внимание уделялось данным воздушной разведки и показаниям военнопленных. самые важные из них срочно отправлялись в штаб фронта на автомобиле, для личного допроса.
Данный стиль управления, классический для Кавказской армии, был одной из ответственных составных удач Юденича.
Начальник штаба Главнокому соглашался на наступление на Эрзерум при условии, что оно начнется не позднее декабря 1915 года, в другом случае Алексеев готов был снять части с турецкого фронта и перебросить их на германо-австрийский. Помимо этого, Главному руководству было нужно учитывать и возможность накала страстей в Персии, где турецкие и германские агенты развернули очень успешную пропаганду «священной войны» против Англии и России (особенно среди курдов, недалеко от озера Урмия, т. е. в зоне русского влияния), пользуясь сочувствием, а время от времени и прямой помощью местной жандармерии, находившейся в значительной мере под контролем шведских офицеров — инструкторов.
В начале 1916 года началось русское наступление на Эрзерум. Юденич прекрасно подготовил операцию — в первую очередь, была соблюдена полная тайна. Перед началом наступления из района Сарыкамыш-Карс был запрещен выезд всех подряд лиц, отправления любых писем и телеграмм.
Чтобы не возбудить подозрений, они принимались, но не отправлялись, а выезд был запрещен под предлогом перегрузки железной дороги, якобы не справлявшейся с перевозкой армий тыл. В Тифлис с фронта были посланы команды для приобретения елок для рождественских праздничных дней. Эти меры имели успех — везде стали распространяться слухи об ослаблении Кавказской армии, никто, среди них и ее солдаты и офицеры не ожидали активных действий.
В следствии русское наступление, начавшееся в новогоднюю ночь, застало турок неожиданно. Уже в первые сутки, 30 декабря 1915 г.(12 января 1916 г.), были захвачены трофеи и пленные, наряду с этим утраты наступавших были высоки.
Наступление проводилось в непростых условиях, его участник вспоминал: «Тут целое нагромождение безлесных кряжей. Глубочайший снег. Ожесточённые морозы. Упорное сопротивление турок.» К утру 1(14) января 1916 г. наступление стало причиной полному успеху — турецкая армия откатывалась к Эрзеруму.
В ночь на 4(17) января под влиянием известий о появлении русских армий в тылу это отступление превратилось в хаотичное бегство, что позволило блестящим образом отличиться доблестной Сибирской казачьей бригаде. Захватив в малейший срок около 1 тыс. пленных, она усеяла дорогу на Эрзерум трупами соперника. Среди турецких армий царила дезорганизация и паника.
6(19) января Ставка сказала об успешном наступлении — на фронте шириной до 100 верст турки откатывались к Эрзерумской равнине: Местами это отступление носит темперамент панического бегства».
«Как турки были не подготовлены к нашему наступлению, — отмечал фронтовой обозреватель «Речи», — видно из того, что сейчас при отступлении они оставляют в отечественных руках собственные артиллерийские и большие запасы и продовольственные склады горючего, так ценимого в тех местах. Лесов в том месте мало и местное население для топки употребляет кизяк. Но война вынудила местное население покинуть насиженные места и уйти подальше от района боевых действий, исходя из этого и кизяк тяжело тут дотянуться.
В виду этого запасы горючего, заготовленные турками, можно считать очень полезной добычей для отечественных армий. Из складов турки опоздали ничего вывезти. Они побросали патроны, снаряжение — все это показывает на хаотичное отступление, это не отход под укрытие фортов крепости, а бегство под натиском отечественных армий».
9(22) января русская артиллерия начала обстрел передовых фортов Эрзерума.
Сейчас Николай Николаевич-мл. выступил за приостановление наступления на Кипрекейских позициях, в двух переходах от крепости. Еще в ноябре 1915 года тут, на главном пункте перед крепостью, войска России вынуждены были один раз остановиться и отойти по окончании тяжелейших боев с деятельно нападавшими их турками. Но в середине января 1916 года положение было вторым. Русские передовые части сейчас пребывали уже под городом.
За 2 семь дней боев в тяжелейших условиях они с боями преодолели более 60 верст по горным дорогам, овладели бессчётными турецкими складами фуража и продовольствия. Само слово «дорога» было применимо к реалиям этого театра боевых действий очень условно.
Существовавшие тропы были заметены снегом, глубина которого доходила до груди человека либо брюха лошади. Ввиду того, что кони не могли двигаться в таких условиях, дорогу вперед прокладывали люди, расчищавшие проходы и тащившие на себе все нужное, включая орудия и боеприпасы. Для прохода горной артиллерии вперед попеременно высылали по батальону, протаптывавшему путь в глубоком снегу.
13(26) января войска России заняли плато Кара-Рынок, в тяжелейших условиях создав плацдарм для предстоящего наступления на город. «Наверху двацатипятиградусный холод, — вспоминал участник боев на плато, — по утрам в большинстве случаев пурга, а в то время, когда безоблачно — кожа лопается от солнца и снег ослепляет. Под лучами все оттаивает, ночью же мёрзнет и одежда покрывается ледяной корой. Жгучий ветер, подхватывая комья сухого снега, швыряет их в лицо, забивает под полу.
Грелки не оказывают помощь: держишь — ладони тепло, а сверху обмерзает. На пятом выстреле пальцы деревенеют. Дорог нет, иди целиной.
обвалы и Оползни. Волнистая площадь плато утыкана большими камнями, разламывающими лопаты».
Артиллерию, как и снаряды, приходилось поднимать на руках — крутизна склонов с русской стороны достигала 45 градусов. Продуктовых запасов, забранных при начале перемещения, не хватило. Обычное питание армий обеспечить не удалось. «Люди утратили за данный период каждый солдатский вид. — Вспоминал ген.
Ф.И. Назарбеков. — Лица у них были изнуренные от переутомления, а основное от целого недоедания. Питались только только местными средствами.
В то время, когда обнаружили муку, то пекли лепешки, в противном случае легко пшеницей». В это же время до 29 января (11 февраля) армиям приходилось отбивать атаки соперника и в один момент накапливать силы для решающего удара по турецкой крепости. Очень тяжелыми эти дни были и для соперника.
Его руководство очевидно не справилось с организацией отступления. Путь курдов и отхода турок был близко усеян трупами убитых и замерзших аскеров и павших вьючных животных.
Для предстоящих действий Юденичу требовалось около 8 млн. винтовочных патронов, выделить каковые из запаса Карской крепости имел возможность лишь главноком армией. Осознавая, что компенсировать эти запасы в скором будущем будет нереально, он опасался, что при турецкого наступления Кавказская армия останется без снарядов. Новое «великое отступление» Николай Николаевич не имел возможности себе позволить.
Князь не осознавал, что лучшей гарантией пассивности 3-й турецкой армии станет ее окончательный разгром. В штаб Юденича с поручением от командующего прибыл ген. Палицын. Он считал штурм авантюрой и безумием.
В следствии, по окончании прямого телефонного беседы Юденича с Николаем Николаевичем главноком разрешил штурм под персональную ответственность собственного подчиненного. «доблестный вождь» и «Былинный богатырь» в очередной раз продемонстрировал собственные настоящие качества. Посетивший Кавказскую армию ген.-м. Чарльз Колвелл довольно точно определил, что настоящим фаворитом есть Юденич, а Князь им лишь думается, да и то — сначала.
Эрзерум имел значение историческое, как старый город, история которого была конкретно связана с широким районом Турции, политическое — как административный центр края, символизирующий власть османов, экономическое — как перекресток исторических торговых дорог от Черного моря в Персию и Месопотамию, и с Кавказа вглубь Анатолии, стратегическое — как центр армейского управления всего русско-турецкого фронта и база 3-й турецкой армии. Турецкое руководство вычисляло крепость в полной мере надежной и ожидало от нее задержки наступления соперника как минимум на пара месяцев.
По окончании 1878 года эта твердыня укреплялась британскими инженерами, которых поменяли в 1890-е гг. их германские сотрудники. Перед войной на ее оружии пребывало около 700 орудий различных совокупностей и калибров, большая которых была забрана позже для усиления упрочнений на Дарданеллах. В 1914 году крепость была переименована в Эрзерумскую укрепленную территорию, которая имела 16 фортов на центральной позиции и две фланговые группы по два форта.
Выдержать обстрел современных орудий они не могли — в Эрзеруме фактически не было цементных сооружений. Имелось 4 150—мм. орудия, 20 150-мм. гаубиц, 18 120-мм. гаубиц, 102 87-мм., 34 80-мм. и 18 75-мм. полевых орудия, 39 скорострельных 90-мм. Крупповских орудий — всего 235 стволов (не считая артиллерии армий, оборонявших позицию).
В ночь на 30 января (12 февраля) 3-й батальон и две роты 4-го батальона 153-го пехотного полка под руководством полковника Даниель-бека Пирумова овладели ночным штурмом фортом Далангез. Целый следующий сутки они отбивали атаки турок, и отстояли позицию. С 31 января (13 февраля) обстрел фортов Эрзерума начал усиливаться. Одному из них удалось нанести значительный ущерб.
В ночь на 2(15) февраля на русскую сторону перебежал турецкий артиллерийский офицер с подробными замыслами артиллерии противника и расположения войск. Перебежчик показался своевременно — днем 2(15) февраля под крепостью должны были закончить установку 16 тяжелых орудий, прибывших из Карса. Нужно подчернуть, что, при всей ценности этого человека, Юденич не стал скрывать собственного отношения к нему.
Оно выразилось в следующих словах: «Заберите с собой этого мерзавца, пускай он окажет помощь отечественной артиллерии собственными указаниями…» В данный же сутки начался обстрел турецких упрочнений тяжелой артиллерией. Он был весьма действен, что ободряюще действовало на армии, подготавливавшиеся к атаке. В ночь на 3(16) февраля начался штурм, сначала он развивался удачно.
Город был обречен. «Падение его было неизбежно, но то, что это имело возможность совершиться так не так долго осталось ждать, это было уже неожиданностью для нас. — Вспоминал участник штурма. — 2 февраля совсем дрогнули турки, зажгли часть Эрзерума и начали отступать от Эрзерума. 3 февраля в 7 часов утра уже отечественные армии были в Эрзеруме». 4(17) февраля турки начали готовить неспециализированный отход.
Об этом возможно было делать выводы по взрывам оставшихся в их руках упрочнений. Колебавшийся сравнительно не так давно Николай Николаевич направил в данный сутки на Высочайшее Имя следующую весточку: «Господь Всевышний оказал сверхдоблестным армиям Кавказской армии столь великую помощь, что Эрзерум по окончании 5-дневного беспримерного штурма забран. Неизреченно радостен донести о этот победе Вашему Императорскому Величеству.» В действительности город еще не был забран, но русская армия уже осуществляла контроль 3/5 его упрочнений.
Будущее Эрзерума уже была решена.
В ночь на 5(18) февраля был предпринят главный штурм, а утром этого дня Елизаветпольский полк овладел главной позицией — фортом Чабан-деде, но битвы за вторую линию фортов затянулись еще на пара дней. Лишь 9(22) февраля 1916 года части I Кавказского корпуса вошли в город. Русские утраты при взятии крепости составили 14,5 тыс. чел. убитыми, ранеными и пропавшими без вести, более 6 тыс. чел. из данной цифры составили отмороженные.
Падение Эрзерума, высококлассной в условиях Малой Азии крепости, сопровождалось хаотичным отступлением соперника, громадными людскими и материальными утратами. Последовательность турецких батальонов утратил от 90 до 98% собственного состава. К северо-западу от города были окружены и пленены остатки 34-й турецкой дивизии, на Эрзерумском шоссе такая же участь постигла один из отступавших полков соперника.
На основной оборонительной линии фортов было захвачено 197 исправных орудий различного калибра, а в центральной ограде крепости — еще 126. В плен попало 235 нижних чина 12 753 и офицеров. При преследовании было захвачено еще 79 орудий. О характере деморализации турецкой армии возможно было делать выводы по количеству русских трофеев. В первоначальный сутки штурма было захвачено 6 орудий соперника, во 2-й — еще 7, в 3-й — 29, в 4-й — 70, в 5-й — 200.
На фортах и в городе соперником было покинуто много снарядов, пороха, продовольствия, скота. «Деморализованные остатки турецкой армии, — отмечал «Армейский сборник», — отступали в беспорядке к западу, причем в некоторых трехдивизионных корпусах насчитывалось 3-5 тысяч штыков с несколькими орудиями». 6(19) февраля 1916 г. Штаб Главнокому сказал кроме этого о взятии городов Муш и Ахат.
Не обращая внимания на очевидный успех, срочно по окончании взятия Эрзерума началось перевооружение его упрочнений — из трофейных орудий было покинуто 65 металлических пушек, помимо этого, из Карской крепости было перевезено 312 орудий, к каким присоединили 16 осадных орудий, участвовавших в подготовке штурма. В порядок были приведены и пострадавшие от русской артиллерии форты.
Для работ на упрочнениях в Карсе и области было нанято около 1,5 тыс. чернорабочих — им выплачивалось 45 руб. в месяц (минимум) с предоставлением питания три раза в день и крова. Рабочую силу сначала было нужно привозить из России — окрестности Эрзерума, насчитывающие до войны практически 70 тыс. чел., были практически пустынными. Работы в городе были срочными и масштабными — санитарно-гигиеническое его состояние было страшным.
К этому необходимо еще добавить постоянную угрозу эпидемий — в Эрзеруме было захвачено около 40 тыс. сыпно-тифозных больных, смертность в их рядах была страшной — до 50-60%. Город было нужно безотлагательно приводить в порядок — расчищать улицы, создавать дезинфекционные центры, бани, и т.п.
Наряду с этим направляться подчернуть, что Эрзерум фактически не стал жертвой обстрела при штурме, но по окончании событий 1915 г. был в тяжёлом состоянии. «Глинобитные дома разорены, без крыш, без дверей. — Отмечал русский армейский журналист. — Полсотни сохранившихся строений (из трех тысяч) шепетильно занумерованы». Не считая страшного состояния города, турки покинули русским армиям очень привычную, обычную картину разрушения. Это было второе, и, как выяснилось, последнее уничтожение этого города.
В 1827 г. население Эрзерума составляло около 130 тыс. чел., по окончании ухода армян за русскими армиями в 1829 г. он опустел, в 1835 г. тут жило не более 15 тыс. человек. В начале XX столетия армянское население составляло около четверти всех горожан. Сейчас около 25 тыс. армян Эрзерума провалились сквозь землю, они были полностью вырезаны.
То же самое случилось и в Муше. Город имел в основном армянское население, по окончании резни тут осталось около 50 семейств мусульман.
От самого бессчётного элемента округа Эрзерума — крестьян, занимавшихся землепашеством, извозом и огородничеством — не осталось и следа. Мусульмане много ушли за собственными армиями. К моменту прихода русских армий из населения осталось около 24 тыс. турок и менее много армян — это были сохранившиеся «по необходимости» ремесленники, 18 девушек, спасшихся в американской миссии, 53 человека было укрыто турками.
Остальные были депортированы из города в Месопотамию, большинство мужчин наряду с этим была истреблена по дороге. В то время, когда началось русское наступление, турецкие власти постарались организовать «депортацию» греков, но сделать этого опоздали. Перед уходом турками взорваны все более либо менее большие постройки, принадлежавшие армянской церкви, в частности — купол церкви Св.
Богородицы.
направляться признать, что турецкие власти в конечном счете добились собственного — в городе по большей части осталось лишь турецкое население. Сейчас русские власти вынуждены были заняться его спасением. Приведением Эрзерума в порядок деятельно занимались отряды и лазареты Земгора. Это была огромная по масштабам задача.
Глава дезинфекционно-бактериологического отряда доктор наук И.И. Широкогоров в апреле 1916 г. докладывал в Основное Управление Красного Креста: «На данный момент город очищается от грязи и трупов, скоплявшейся многими столетиями». Отряды Земгора и Красного Креста кроме этого начали оказывать и систематическую медпомощь скопившемся в городе гражданским лицам.
Одной из неприятностей выяснилось отсутствие дам-докторов, «…так как дамы местных жителей к мужчинам докторам не обращаются вовсе.» Схожая обстановка сложилась и в Муше, где появилась эпидемия сыпного тифа, руководившему тут армиями ген. Назарбекову было нужно приложить большие упрочнения для сохранения оставшейся части мусульманского населения от возмездия со стороны возвращающихся с русской армией армян.
Успех Кавказской армии был отмечен двухдневными торжествами в Тифлисе — на Эриванской муниципальный площади при громадном стечении публики Экзархом был отслужен благодарственный молебен. Католикос армян распорядился отслужить его во всех армянских церквах, масса беженцев воспряла духом, сохраняя надежду возвратиться к своим зданиям. В мечетях прошли благодарственные молебствия. Перед дворцом Наместника шли массовые манифестации, каковые он приветствовал с балкона. В ответ раздавалось «Ура!».
В адрес Николая Николаевича-младшего, превратившегося в главного храбреца победы, шел поток поздравительных весточек. В это же время, он лишь 7(20) февраля отбыл из столицы Наместничества во забранную крепость. Лишь 15(28) февраля последовало награждение главному полководцу Кавказского фронта — Н.Н. Юденич был награжден орденом Св.
Георгия 2-й ст.
Русская победа в Малой Азии имела громадной интернациональный резонанс. Это было тяжелое время для Антанты — битвы на Западном фронте отличались большим уровнем утрат без «эффектных» результатов.
В Англии оказались первые показатели недовольства среди рабочих. «В феврале началась эпическая защита Вердена, — вспоминал советник русского консульства в Лондоне, — и единственным благоприятным для неспециализированного дела союзников броским событием было взятие Эрзерума русскими армиями.» Английская пресса сразу же признавала, что она значительно облегчила англи