Мстители с ласковыми именами — от «малюток» до «катюши»
Как уже отмечалось, в промежутке между мировыми войнами самые «престижными» во всех флотах считались громадные подводные лодки. И в первой половине 30-ых годов XX века собственными подводными крейсерами уже всерьёз вознамерилось обзавестись и управление ВМС СССР. (Отметим, что первыми субмаринами для того чтобы типа можно считать «другие» газеты и «Правду» и что опыт данный вряд ли возможно назвать успешным.) Целый год шли согласования и предварительные проработки, и а финише финишей за базу приняли проект КЭ-9 (крейсерско-эскадренная лодка, вариант 9), созданный коллективом под управлением М.А. Рудницкого.
Но до составления рабочих чертежей прошёл ещё один полный год: и морякам, и конструкторам уж весьма хотелось. дабы отечественная громадная лодка была самой … пускай, небольшой, но успешной.
В итоге, в проект практически напихали все виды оружия, от артиллерии, представленной парой достаточно замечательных «соток» и таким же числом 45-мм пушек, до мин. (К счастью, от первоначально запланированного самолёта своевременно отказались: это стало бы явным перебором).
Причём мины размещались очень хитро, в особой минно-балластной цистерне. Но, замечательным было и классическое торпедное оружие: десять аппаратов с большим боекомплектом. В целом оказалось что-то отдалённо напоминающее итальянскую универсальную лодку-минзаг «Пьетро Микка», что время от времени приводит некоторых отечественных историков к попыткам «привязать» проект «К» к итальянскому.
Но никаких документальных подтверждений тому не сохранилось, а «неспециализированная похожесть» далеко не всегда подразумевает близкое родство.
«Катюши» были не только самыми громадными довоенными лодками отечественного флота, но и самыми удобными. Собственные койки имели все моряки, а офицерский состав взял кроме того каюты. В первый раз у нас в подводном флоте показалась холодильная камера для хранения продовольствия, что было нужно, учитывая громадную автономность «крейсеров».
В целом всё как бы оказалось: подлодки типа «К» превосходили зарубежных одноклассниц в скорости хода, уступая в дальности плавания в надводном положении лишь германским субмаринам, владея наряду с этим самоё мощным оружием.
Неудивительно, что при воплощении в металл этого амбициозного и очень дорогого (цена выяснили в 23 млн рублей) проекта в металл было нужно столкнуться со большими сложностями.
Дизели невиданной до того в отечественном подводном флоте мощности были весьма тяжёлыми, да ещё и со смещённым вверх центром тяжести. По большому счету у «Катюш», как нежно стали именовать «эскадренные крейсера», нашлось много статей перегрузки. Было нужно безотлагательно увеличивать ширину корпуса и всячески облегчать его конструкцию.
Громадная (крейсерская) подлодка типа К, XIV серия
Что не осталось без следа. Минное оружие, планировавшееся в качестве необычной «изюминки» отечественных подводных крейсеров, в действительности стало источником изрядных проблем. При погружениях и всплытиях минные устройства неспешно подвергались коррозии: помимо этого, в них обычно попадал посторонний плавающий другие предметы и мусор.
А при весьма нехорошей погоде долгий (и облегчённый, если сравнивать с исходным вариантом) корпус практически скручивался так, что мины слетали со собственных рельсов. Устройства всегда дорабатывались, причём уже и в военное время. Однако, на Северном флоте «катюши» сумели поставить четыре много мин, большей частью в тяжёлые первые два года войны.
И по большому счету, осуществление проекта подводного крейсера в виде большой серии в 12 единиц показало тот прогресс, что претерпела отечественная кораблестроительная индустрия всего за две пятилетки.
Все 12 субмарин типа «К» строились в Ленинграде сходу на трёх фабриках. Но предназначались они по большей части для других театров.
Из шести единиц, каковые удалось закончить до начала ВОВ, две головные («К-1» и «К-2») сходу проследовали на Северный флот, не легко завершив переход по Балтийско-Беломорскому каналу. Ещё четыре, включая в будущем краснознамённую лунинскую «К-21» и гвардейскую «К-22», последовали за ними практически сразу после начала военных действий. Но и досталось им больше всех: из шести лодок пять не пережили войны и их будущее кроме того на данный момент не может быть конкретно установлена.
По косвенным данным, возможно предположить только то, что лишь «К-3» и «К-23», вероятнее, были разрешены войти на дно совсем маленькими германскими охотниками типа Uj. Сохранилась «К-21». одна из самые известных отечественных субмарин Великой Отечественной. Она завершила собственный жизненный путь во второй половине 70-ых годов двадцатого века, поочерёдно послужив учебной и запасным станцией для зарядки аккумуляторная батарей и, в итоге, стала кораблём-монументом в Североморске.
В отличие от многих других типов, громадные лодки являлись через чур полезными чтобы их возможно было легко «заморозить» на время войны. Из оставшихся шести единиц пять удалось достроить; все они были включены в состав Балтфлота. Но по окончании войны эти лодки поменяли театр, отправившись на Север, но сейчас уже не по «Беломор-каналу», а через Северное море и Балтику около Норвегии.
В том месте они соединились с «К-21», образовав однородный дивизион. «Катюши» ещё и тогда считались достаточно полезными: их предполагалось модернизировать с установкой современных радио- и гидролокаторов, и ставшего нужным устройства для работы дизелей под водой (РДП). Но судостроительные фабрики были загружены под завязку новыми проектами, и для «старух» не нашлось ни материалов, ни средств. И их списали в конце 1950-х как «исчерпавших ресурсы».
Подлодка «К-1» (14-я серия) СССР, 1939 г.
Первая советская крейсерская ПЛ океанского типа. Строилась на заводе им.
Марти в Ленинграде. Тип конструкции — двухкорпусный. Водоизмещение полводное/налводное — 1490/2100 т. Размеры: протяженность — 97,8 м, ширина — 7.4 м. осадка — 4.15 м. Глубина погружения — до 100 м. Двигатель: два дизеля мощностью 8400 л.с. и два -электромотора мощностью 2400 л.с. Скорость надводиая/подводная проектная — 22,5/10.5 уз., на опробованиях — 22,5/10.3 уз. Оружие: десять 533-мм торпедных аппаратов (шесть — в носу, два — в корме, два — в надстройке, стреляли в корму, 20 — 24 торпеды), два 100-мм и два 45-мм орудия. 20 мин.
Экипаж — 64 чел. В 1939 — 1942 гг. выстроено 11 единиц: «К-1» — «К-3», «К-21» — «К-23», «К-51» — «К-56» («К-54» не достроена). «К-1» — «К-3» и «К-2» -«К-23» переведены на СФ. Из них погибло пять, сохранилась галько «К-21» (с 1949 г. — «Б-4», выведена из состава флота в 1954 г, с 1979 г. по настоящее время — корабль-монумент в Североморске).
Остальные выведены из состава флота в конце 1950-х гг. и сданы на слом
Примечательно, что громадные крейсерские субмарины со своим сильным артиллерийским оружием так и не нашли себя в роли «батарей для стрельбы по берегу». На деле в Великой Отечественной войне для данной цели употреблялись самые разные лодки из тех. что были под рукой. Да да и то. только в первые два года войны.
Рекордсменом в данной области стала «Л-5», выполнившая 60% всех «подводных» стрельб на Чёрном море. Она 11 раз обстреливала береговые цели, причём отнюдь не безобидные: отвечали ей целые полевые батареи. Но это не помешало «Л-5» восемь раз вступать в такие дуэли кроме того днём, в то время, когда, казалось бы, один боеприпас имел возможность положить финиш её карьере. Но обошлось.
Не смотря на то, что и сами по себе подобные упражнения не могли нанести сопернику очень большой вред: наблюдение за результатами обстрела с низкой рубки без корректировки с берега чуть ли могло быть нужным. На Балтике в том же деле отличилась одна из «эсок»: «С-7» выпустила по неприятельским объектам 220 снарядов калибра 100-мм. действуя, действительно, по большей части ночью.
Но «катюши» с их замечательной артиллерией неоднократно вступали в настоящие артиллерийские битвы с «охотниками» -германскими малыми судами ПЛО.
Началось всё ещё в первых числах Декабря тяжёлого 1941 года. «К-3», на которой был начальник дивизиона, будущий Герой Советского Союза и один из известнейших отечественных подводников Магомед Гаджиев, по окончании того, как торпедами поразила транспорт, всплыла на поверхность и занялась судами охранения. Правильнее, сперва они постарались расправиться с классической «дичью», но 100-мм боеприпасы, попавшие в «и]’-1706», скоро убедили двух вторых соперников бежать с поля боя.
Сама «К-3» взяла только маленькие повреждения рубки и лёгкого корпуса, не повлиявшие на её свойство погружаться.
Примеру данной «катюши» последовали и другие единицы из состава дивизиона Гаджиева.
В течение шести месяцев они много раз мерялись силами с маленькими эскортными судами, пока в середине мая 1942 года накатанная схема не дала сбой. «К-23» всплыла и вступила в артиллерийский бой с парой сторожевиков, но в этом случае вражеские боеприпасы пробили прочный корпус и поразили один из дизелей. И тут лодка показала все отрицательные черты подводного корабля. Она стала фактически беззащитной: погружаться запрещено, а громадный движение на одном моторе не разовьёшь.
И наутро германские самолёты решили судьбу «К-23», тем самым поставив точку на попытках отечественных подводников применять артиллерию в открытом бою со специальными эскортными судами соперника. Сколь бы не сильный они не смотрелись: очереди 37-мм а также 20-мм снарядов имело возможность хватить, дабы лодка утратила возможность стать подводной.
Ограждение рубки подлодки типа К
Но крейсерские субмарины в любом случае не было возможности сделать очень массовыми: не хватало ни средств, ни производственных мощностей. Тем более, что кроме того без армейского опыта эксперты осознавали, что таким большим «рыбам» не место в «мелком пруду» — Балтике. Но тут имели собственное ответ задачи, каковые и разрешили СССР к началу войны выйти на первое место в мире по числу субмарин.
Так как ещё в середине 1930 года начались работы над созданием малой позиционной лодки, именно и предназначенной изначально для действий в затейливых шхерах у Швеции и берегов Финляндии. Требования к чертями являлись в случае если и не минимальными, то очень скромными. Число торпедных аппаратов уменьшалось по сравнению со «щуками» до четырёх, по паре в корме и носу.
На поверхности оставалось сохранять надежду лишь на 37-миллиметровку — полуавтоматическую пушку, талантливую в теории стрелять и по воздушным целям (не смотря на то, что, как выяснилось, фактически без заметного успеха). Надводный и подводный движение ограничивались 10-12и8-9 узлами соответственно. Ввиду мелководности будущего театра действий не нужна была и особенная глубина погружения: в техническом задании признавалось желательным иметь 50 метров.
Не обошлось и без некоей экзотоки: в полной мере серьёзно а также настоятельно требовалось оборудовать субмарину «устройством для ползания по фунту» -привет от Лэйка с его «подводными колесницами»! Более осмысленными смотрелись требования иметь устройство для прорезания противолодочных средства и сетей для отвода минрепов при прохождении заграждений. Вправду, как раз такие опасности и поджидали по большей части отечественные подлодки в будущей войне.
До тех пор пока подготавливались начальные проекты, вдогонку последовало ещё одно «предложение, от которого не было возможности отказаться»: «малютку» (это нежное наименование уже тогда прилипло к малой субмарине) следовало сделать в таких габаритах, дабы её возможно было переводить по железной дороге без разборки. Это, само собой разумеется, очень сильно увеличивало гибкость в распределении судёнышек по отечественным разбросанным театрам боевых действий (ТВД), но в один момент накладывало твёрдые ограничения на их размеры.
Водоизмещение сократилось с исходных 200 до 130 — 140 тысячь киллограм, силовая установка ужалась до одновальной. Излишне сказать, что ни о какой возможности иметь второй корпус либо хотя бы внешние речи и балластные цистерны не шло. Завершало букет требований финальное: лодке предписывалось стать недорогой, несложной и технологичной.
И коллектив под управлением А.Н. Асафова, сравнительно не так давно выпущенного из «шарашки», в целом фактически справился с непростым заданием. Причём скоро, всего за пара месяцев.
В августе 1932 года последовала закладка первых единиц из запланированной громадной серии в 30 «Малюток». В этот самый момент начались неприятности. Всецело сделать корпус сварным опоздали, было нужно частично использовать клёпку.
Но ягодки были в первых рядах. Первые же опробования показали, что спешка создала массу неприятностей. Время погружения выяснилось фактически в два раза больше требуемого, заметно «просела» и скорость. (Во многом эти неприятности были связаны именно с повышенным сопротивлением не хорошо пригнанных клёпаных соединений).
Помимо этого, выявились и те недочёты, каковые возможно отнести скорее к фактически концепции малой субмарины, чем к её выполнению. Маленькая рубка заливалась водой уже при умеренном беспокойстве. При торпедном залпе лодка выскакивала на поверхность: вес четырёх 533-мм торпед был через чур большим если сравнивать с водоизмещением. Экипажу приходилось весьма несладко из-за тесноты и плохой вентиляции в всех четырёх отсеков корпуса, под завязку забитых оборудованием и механизмами.
Но «адмиралы» предпочли свалить всё на создателя проекта. Результат был ужасным для Асафова, его арестовали по тому же обвинению: 58-я статья, раздел «вредительство». Конструктор не смог выдержать ещё одного ожесточённого опробования и в следующем году умер.
Тем более, что о многих последствиях он сам давал предупреждение «потребителей». (Подробности его смерти так и не узнаны до сих пор; от суицида в камере до смерти, ещё до ареста, при аварии судна, на котором он возвращался из командировки в Германию).
А в это же время кроме того не совсем подходящие по своим чертям «малютки» пошли в серию. По исходному проекту Асафова были выстроены все 30 единиц 6-й серии.
Они закладывались на Чёрном море, в Николаеве, но большинство, 28 из 30, отправились по железной дороге в путешествие через всю страну, на Дальний Восток. Оставшиеся две, «М-51» и «М-52», принимали участие в Великой Отечественной войне, но удач не имели.
Но проявились те самые «плохие» качества, отмеченные при опробованиях. «М-51» постарались применить в качестве корабля обеспечения при высадке в Феодосии в сентябре 1943 года, но при переходе из надводного положения в позиционное волна захлестнула в не лодка и закрытый люк отправилась ко дну, унося с собой восемь человек (остальным удалось выбраться). Её подняли, отремонтировали и ввели в строй, но в боевые походы более не производили.
А в следующем году пять «малюток» под номерами 23 — 26 проделали обратное путешествие: с Тихого океана на Тёмное море. (В соответствии с принятой совокупностью нумерации, «малюткам» на Балтийском и Тёмном морях соответственно резервировались номера с 1 по 50 и с 51 по 7.0, а на Тихом океане — с 70 по 100. На Севере их изначально держать не предполагалось). Нужно заявить, что переброска по железной дороге проходила в полной мере удачно, и через три месяца все появились в строю на в полной мере боевом театре.
Подлодка типа К. Вид с ходового мостика
Возвратимся, но, в середину 1930-х. Было ясно, что в исходный проект нужно вносить трансформации. Так и поступили. Для ускорения погружения ввели цистерну стремительного погружения. (Напомним, устройство, к тому времени уже в полной мере «штатное» в большинстве зарубежных проектов).
Поработали и над обводами; в совокупности с новым винтом это разрешило расширить надводную скорость на два узла, а подводную — практически на узел, что благотворно сказалось и на дальности, которая кроме этого стала больше. Модифицированный вариант взял обозначение «серия 6-бис» и был запущен в серию сходу на Балтике и в том же Николаеве.
Любопытно, что часть черноморских лодок, правильнее, «конструктор» для их сборки, отправляли с Чёрного моря в тот же Ленинград, где их и приводили в пригодное для применения состояние. А другие собранные субмарины переезжали уже обкатанным путём на Дальний Восток. В итоге, в том месте выяснилось шесть единиц, 12 обосновались на Балтике и оставшиеся две — на Черноморском флоте.
Из пары «черноморок» «М-54» провоевала до декабря 1942 года, в то время, когда «малютку» штормом на берег. Её напарница «М-55» благополучно прошла через войну, но также не имела никаких удач. На Балтике обстановка с малыми субмаринами данной серии была чуть ли не хуже. Ровно добрая половина, шесть «малюток» из двенадцати. погибла практически в первые семь дней войны, в последних числах Июня — начале июля 1941 года. В основном они пребывали на ремонте в Либаве и были взорваны собственными командами.
Ещё четыре, которым повезло проходить подобные ремонтные работы в Ленинграде, законсервировали в августе 1941 года, сперва до конца блокады, а позже и на остаток войны. В итоге для военных действий осталось лишь две единицы из 12-ти. «М-77» и «М-79» было нужно поработать за «подружек», причём в очень своеобразном варианте.
Для судов и атаки кораблей их не завлекали, но обе совершили по паре походов с диверсантами и разведчиками, которых малозаметные «малютки» скрытно высаживали в тылу у соперника. (Примечательно, что «М-77» в полной мере удачно занималась этим на Ладожском озере).
На модификации исходного проекта дело постройки «малюток» не остановилось.
Уж больно множество плюсов (по крайней мере, на взгляд отечественных флотских стратегов) они имели: недорогие, приспособленные к производству на второстепенных фабриках, пригодные для перевозки по железной дороге фактически в любое место отечественной огромной страны. Исходя из этого уже в 1935 году было решено продолжить производство малых субмарин. И не просто продолжить, но и существенно увеличить.
Новый вариант «малютки», талантливой «трудиться» не только в собственных акватории, вместе с тем и в подобных территориях у берегов, занятых соперником, разрабатывался уже вторым конструкторским коллективом под управлением П.П. Сердюка. В итоге, проект 12-й серии не смотря на то, что и являлся преемником 6-й и 6-бис серий, но отличался от них очень существенно.
Лодки приобрели новые электромоторы и дизели, аккумуляторная батареи в два раза большей мощности. Удалось уменьшить время экстренного погружения, одну из самые неприятных в боевой практике «дыр» исходного проекта. Немного лучше стало и экипажу: условия обитаемости сейчас разрешали совершить те самые десять дней в случае если и не в комфортных, то хотя бы в людских условиях.
Удалось кое-что предпринять и в отношении живучести (как это по большому счету вероятно для столь малых подводных судов). Число отсеков возросло до шести вместо четырёх, причём аккумуляторные батареи размещались в двух из них, что разрешало новым «малюткам» не попадать в безнадёжное положение при аварии с «батарейками».
Всё это касалось лишь выживаемости в надводном положении, а вот прочные полусферические переборки, отделявшие центральный отсек от остальных, разрешали морякам сохранять надежду выжить и при подводной аварии.
Подводные лодки К-53 и К-56 Краснознамённого Балтфлота
Само собой разумеется, перечисленные меры стали причиной росту водоизмещения и размеров. «Эмки» 12-й серии стали на 50 тысячь киллограм тяжелее и на семь метров дольше.
Но и в таком виде они всё ещё доходили для транспортировки по железной дороге в всецело собранном виде — уровень качества, от которого флота и руководство страны отказываться категорически не желало.
Но оно разрешило развернуть строительство лодок в столь «не морском» городе, как Неприятный. Узнаваемый завод «Красное Сормово» выдал 32 единицы, в то время как ленинградский «Судомех» -только 14.
Причём постройка продолжалась и по окончании начала Великой Отечественной. В итоге ценой громадных упрочнений удалось ввести в строй до конца войны 45 из 46 единиц. Но вот конкретно в военных действиях участвовали лишь 39 лодок — но на всех театрах от Чёрного моря до Арктики.
Действительно, и утраты были тяжёлыми. По окончании окончания военных действий флоты не досчитались более чем половины «малюток».
Кроме того на Тихом океане погибли две лодки, «М-49» и «М-63», причём ещё в мирном для тех мест августе 1941 года, что весьма жалко: вероятнее, на собственных минах. По большому счету, мины стали настоящим бичом данной серии: 17 лодок, возможно, погибли на них, не смотря на то, что многие случаи до сих пор остаются неподтверждёнными. Неудивительно: шансов выжить хоть кому-то по окончании взрыва таковой скорлупки в открытом море на нескольких сотнях килограммов взрывчатки практически не оставалось.
В.
КОФМАН
(Продолжение — в следующем номере издания)