Операция «полярный медведь»
Многие историки русского флота пропускают XIV век и сходу переходят от походов киевских князей на Византию если не к Петру Великому, то, по крайней мере, к походу Ивана Грозного в первой половине 50-ых годов шестнадцатого века на Казань. На самом же деле передвижения и кораблестроение русского войска на судах ни при каких обстоятельствах не прекращались, кроме того во времена ордынского ига.
В конце XIII века в Киевской Руси был создан новый тип корабля — ушкуй.
Это наименование, согласно точки зрения последовательности лингвистов, случилось от древневепского слова «лодка», но более возможно — от имени белого медведя — ушкуя. Кстати, это наименование медведя существовало у поморов до XIX века. Косвенным доводом в пользу второй версии помогает то, что норманны ходили по морям на «морских волках».
Довольно часто ушкуи украшались головами медведей.
Так, в новгородской былине в описании корабля Соловья Будимировича сообщено: «На том было соколе-корабле два медведя белые заморские».
В первый раз об ушкуях упомянуто в хронике Эрика в эпизоде, относящемся к 1300 году, в то время, когда шведский флот под руководством маршала Кнутссона вошел в Неву и сжег пара новгородских ушкуев.
В первой половине 50-ых годов XV века столичный князь Иван Васильевич путешествовал на таких судах по Волге от Вязовых гор до Нижнего Новгорода.
Последнее упоминание об ушкуях содержится в Псковской летописи 1473 года. Кстати, в летописях они считались более большими судами, чем ладьи.
В большинстве случаев ушкуй строился из сосны. Киль его вытесывался из одного ствола и воображал собой брус, поверх которого накладывалась широкая доска, являвшаяся основанием для поясов наружной обшивки. Она скреплялась с килем древесными стержнями (гвоздями), финиши которых расклинивались.
Балки, образующие носовую и кормовую оконечности корабля, делались прямыми и устанавливались вертикально либо с маленьким наклоном наружу, причем носовая была выше кормовой. Они соединялись с килем кницами (угольниками для твёрдого соединения элементов комплекта корпуса судна, примыкающих друг к другу под углом), вырезанными из ствола дерева с отходящей под углом толстой ветвью.
С первыми шпангоутами и наружной обшивкой штевни скреплялись горизонтальными кницами, причем верхняя в один момент являлась опорой для палубного настила, а нижняя размещалась на уровне ватерлинии либо чуть выше. Опруги (шпангоуты) складывались из «штук» (подробностей) — толстых веток естественной погиби, стесанных по поверхности прилегания к обшивке, со легко снятой кромкой на противоположной стороне. В средней части судна опруги складывались из трех частей, а в оконечностях — из двух.
Морские ушкуи (в отличие от речных) имели плоскую палубу лишь на корме и носу. Средняя часть судна (около трети длины) оставалась открытой. Грузоподъемность их составляла 4 — 4,5 т. На внутреннюю обшивку опирались шесть либо восемь скамеек для гребцов.
Благодаря малой осадке (около 0,5 м) и громадному соотношению длины и ширины (5:1), судно владело относительно громадной скоростью плавания. Как морские, так и речные ушкуи несли единственную съемную мачту, размешавшуюся в центре корпуса, с одним косым либо прямым парусом. Навесных рулей на ушкуи не ставили, их заменяли кормовые рулевые весла.
Речные ушкуи по большому счету отличались собственной конструкцией от морских, и не только наличием палубы. Так, согласно точки зрения последовательности историков, речные ушкуи представляли собой лодки вместимостью до 30 человек. Киль был широким и плоским. Одинаково изогнутые носовая и кормовая балки соединялись с килем древесными гвоздями либо в потайной шип. Корпус набирался из тесаных досок.
Первый пояс обшивки крепился к килю такими же гвоздями, остальные сшивались между собой ивовыми прутьями с креплением к штевням нагелями. Верхний пояс обшивки был толще остальных приблизительно в полтора раза. Цельногнутые опруги монтировались в уже готовый корпус и прибивались к наружной обшивке лишь древесными гвоздями.
Внутренняя обшивка не была целой: по дну в виде елани вольно лежали доски, чуть выше скулы шел внутренний пояс (толщиной, как и наружная обшивка), на что опирались скамейки для гребцов, а верхний пояс был на уровне последнего наружного и крепился к опругам гвоздями. Толщины внутреннего и верхнего поясов были равными с соответствующими наружными.
Планширь (древесный брус с гнездами для уключин, идущий на протяжении борта лодки и закрывающий верхние финиши шпангоутов) отсутствовал. В зазор между обшивками вставляли клинья-кочети, каковые являлись опорами для весел. Утолщенные последние пояса наружной и внутренней обшивок снабжали достаточную прочность борта при вероятном захвате либо при перетаскивании ушкуя через переволоку.
Речной ушкуй (на видах сверху и в шнобель мачта и парус условно не продемонстрированы):
1 — носовая балка; 2 — киль; 3 — опруга; 4 — скамейка; 5 — елани; 6 — гнездо для крепления мачты; 7 — хомут; 8 — мачта; 9 — верхний внутренний пояс обшивки; 10 — нижний внутренний пояс обшивки; 11 — клинья-кочети (уключины); 12 — кормовая балка; 13 — носовая растяжка;14 — парус; 15 — перекладина; 16 — нащечины; 17 — боковая растяжка; 18 — веревка крепления перекладины; 19 — веревки управления парусом; 20 — гребное весло
Речной ушкуй имел длину 12—14 м, ширину около 2,5 м, осадку 0,4—0,6 м и высоту борта до 1 м. Грузоподъемность достигала 4—4,5 т. Укрытий ни в носу, ни в корме на нем не было.
Благодаря симметричным образованиям кормы и носа ушкуй имел возможность, не разворачиваясь, мгновенно отойти от берега, что приходилось довольно часто делать при набегах.
При попутном ветре ставили мачту-однодревку с прямым парусом на рее. Для его подъема вершина мачты снабжалась нащечинами. Несложный, без блоков, такелаж крепился за скамейки, а носовая и кормовая растяжки — на соответствующих оконечностях.
Весла в местах соприкосновения с обшивкой обтягивали толстой кожей.
Эти суда употреблялись в военных и торговых целях. Но в историю они вошли как боевые суда новгородской вольницы — ушкуйников, походы которых начались в конце XIII века. Первый же их громадный поход датируется 1320 годом на протяжении войны Господина Великого Новгорода со шведами.
Дружина Луки Варфоломеевича на морских ушкуях прошла Северной Двиной, вышла в Белое море, а после этого в Северный Ледовитый океан и разорила область Финмарнен, размешавшуюся между южным берегом Варангер-Фьорда и г.Тромсе. В первой половине 20-ых годов четырнадцатого века, пройдя тот же путь, ушкуйники напали на соседнюю с Финмарненом северонорвежскую область Халогаланд. Эти набеги внесли свою лепту в войну, и шведы заключили с Новгородом компромиссный Ореховецкий мир.
Но, во второй половине 40-ых годов четырнадцатого века они снова напали на Новгородскую республику. Король Магнус обманом забрал крепость Орешек. В ответ в будущем году последовал морской поход ушкуйников к берегам той же провинции Халогаланд, на протяжении которого был забран очень сильно укрепленный замок Бьаркей.
Поход короля Магнуса стал последним из «крестовых походов» шведских рыцарей на почвы Великого Новгорода. После этого более ста лет на севере Руси не было важных боевых действий.
Ушкуйники же обратили собственные взгляды на юго-запад, на Золотую Орду. Да, да, на Золотую Орду, которую опасались все русские князья и исправно платили дань, а православная церковь заявила ее «божьей карой», отправленной за грехи на русских людей.
Золотая Орда богатела. Большая часть кочевников стала муниципальными обитателями. Много тысяч рабов из завоеванных государств выстроили громадные города на берегах Камы и Волги.
Арабский путешественник Ибн Батута, посетивший Золотую Орду в первой половине 30-ых годов XIV века, писал, что город Сарай — один из прекраснейших городов, и потребовался практически весь день, дабы объехать его. Большой статьей дохода ханов была торговля — торговцы платили пошлину татарам в размере 3 — 5 процентов от цены товара, а по Волге шли целые караваны судов из Среднего Востока и стран Ближнего, Китая и Индии. Одним из самые прибыльных товаров считались рабы.
Причем особенно ценились русские рабы, которых всегда добывали татары на протяжении набегов на русские эемли.
Торговый путь по Волге был курицей, несущей золотые яйца, исходя из этого за наступление на купцов наказывали смертной казнью.
Первый большой поход ушкуйники предприняли в первой половине 60-ых годов четырнадцатого века.
С боями прошли по Волге до устья Камы, а после этого забрали штурмом громадной татарский город Жукотин (Джукетау недалеко от современного города Чистополя). Захватив несметные достатки, они возвратились назад в Кострому и начали «пропивать зипуны». Но хан Золотой Орды послал послов к русским князьям с требованием выдачи ушкуйников.
Перетрусившие князья (суздальский, нижегородский и ростовский) тайно подошли к Костроме, посредством части ее обитателей захватили ничего не подозревавших ушкуйников и поспешили выдать на расправу хану. Ужас перед татарами затмил князьям не только совесть, но и разум. Так как такие вещи ушкуйники не спускали. Забрали они и сожгли Нижний Новгород, а Кострому стали грабить практически любой раз, как проплывали мимо.
Но эти, так сообщить, карательные меры не отвлекали их от главной задачи — борьбы с Ордой.
В первой половине 60-ых годов четырнадцатого века ушкуйники с воеводами Александром Абакуновичем и Степаном Ляпой во главе вышли к реке Оби. Тут рать разделилась: одна часть отправилась вести войну вниз по Оби до самого Ледовитого океана (Студеного моря), а вторая — гулять по верховьям Оби на стыке границ Золотой Орды, Китая и Чагатайского Улуса.
По масштабам их путешествия не уступят путешествиям Афанасия Никитина и Марко Поло.
Во второй половине 60-ых годов четырнадцатого века новгородские бояре Осип Варфоломеевич, Василий Александр и Федорович Абакунович громили караваны между Казанью и Нижним Новгородом. Ордынские армии снова были бессильными перед ушкуйниками, и хан Золотой Орды обратился с просьбой о помощи к собственному подданному столичному князю Дмитрию Ивановичу (будущему Донскому).
Дмитрий шлет грозную грамоту в Новгород. А бояре умны, отвечают, как ведется в Киевской Руси, отпиской — «Ходили люди юные на Волгу без отечественного слова, но гостей (купцов) твоих не грабили, били лишь басурман». Согласно точки зрения новгородцев, бить басурман было делом житейским, а по поводу собственной непричастности бояре слукавили. В действительности с ушкуйниками ходили лучшие новгородские воеводы.
деньгами и Оружием им помогали богатые новгородские торговцы, причем не бесплатно; возвратившись, ушкуйники щедро делились добычей.
Нужно подчернуть, что ушкуйники имели высококлассное оружие, и не следует их воображать толпой крестьян в зипунах с топорами да рогатинами. Это были бойцы, умело действовавшие как в пешем, так и в конном строю.
Они имели панцири — значительно чаще кольчуги из рубленых из металлического страницы колец (байраны либо боданы), делали и комбинированные панцири (бахтерцы), в которых между колец вплетались металлические пластины. Кстати, ушкуйникам противостояли не солдаты Чингиз-хана, не имевшие кроме того панцирей, а лучшие ханские отряды в тяжелом защитном оснащении. Наступательное оружие ушкуйников складывалось из классического комплекта: копья, мечи, сабли; причем саблям отдавалось предпочтение.
Из метательного оружия были луки и арбалеты как носимые, так и стационарные, стрелявшие тяжелыми металлическими стрелами — болтами.
С 1360 по 1375 год ушкуйники совершили восемь громадных походов на среднюю Волгу, не считая малых налетов. Так, в первой половине 70-ых годов четырнадцатого века они в третий раз забрали город Болгар (неподалеку от Казани), после этого спустились по направлению течения реки и захватили сам Сарай — столицу Великого хана.
В 1375 году новгородцы на семидесяти ушкуях под началом Смолянина и воевод Прокопа (по всей видимости, обитателя Смоленска) явились под Костромой. Столичный воевода Александр Плещеев с пятью тысячами рати вышел им навстречу. У Прокопа под рукой пребывало всего полторы тысячи солдат, но он их поделил на две части: с одной вступил в бой с столичной ратью, а другую послал тайно в лес, в засаду. Удар засады в тыл Плещееву и решил дело. Москвичи разбежались, а победители в очередной раз забрали Кострому.
Отдохнув в том месте несколько недель, ушкуйники двинулись вниз по Волге. Уже по традиции они нанесли «визит» в Сарай и города Болгар. Причем правители Болгара. наученные неприятным опытом, откупились громадной данью, но ханская столица Сарай была забрана штурмом и разграблена.
Паника охватывала татар при одной вести о приближении ушкуйников.
Отсутствие важного сопротивления и сказочная добыча вскружили головы ушкуйникам. Они двинулись еще дальше к Каспию. В то время, когда подошли к устью Волги, их встретил хан Салгей, правивший Хазтороканью (Астраханью), и срочно заплатил дань, затребованную Прокопом. Кроме того, в честь ушкуйников хан устроил грандиозный пир. Захмелевшие солдаты совсем утратили бдительность, и в разгар пира на них ринулась масса людей вооруженных татар.
Так погибли Прокоп, их дружина и Смолянин, только немногие удальцы возвратились на Русь. Это самое громадное поражение ушкуйников, но подробности катастрофы, скорее, подчеркивают их силу, чем слабость. Татары кроме того не постарались одолеть соперника в открытом бою. Хазторокань была не первым, а очередным городом, где ханы с поклоном предлагали дань, дабы их лишь оставили в покое.
В то время, когда пишешь об ушкуйниках, создается чувство, что речь заходит о параллельной истории Руси, хорошей и свободной от той, которую до сих пор преподают в школах. В первой половине 80-ых годов четырнадцатого века хан Тохтамыш сжег Москву, Владимир, Дмитров и Можайск, а в первой половине 80-ых годов четырнадцатого века сын Дмитрия Донского Василий (будущий Василий I) отправился кланяться в Орду с большой данью. Ушкуйников эти дела касались мало, и промысел собственный они не бросали.
В первой половине 90-ых годов XIV века они снова забрали Жукотин и Казань, в 1398— 1399 годах вести войну за Северной Двиной. В 1409 году сто ушкуев пошло вверх по Каме, а 150 — вниз по Волге.
Потом в летописях известия об ушкуйниках пропадают. Но это было связано, скорее, не с их исчезновением, а с более твёрдой цензурой летописей столичными правителями в XV — XVII столетиях. Вряд ли ушкуйники негромко сидели по зданиям на протяжении грандиозной междоусобицы, затеянной внуками и детьми Дмитрия Донского в 1425—1450 годах.
А во второй половине 70-ых годов XV века войска Ивана III разгромили Новгород, и он прекратил быть великим торговым городом.
Русская история, по всей видимости, взяла официальную установку забыть об ушкуйниках, и все свелось к «собиранию земель» столичными князьями. Любопытно, но, что об ушкуйниках до сих пор не забывают… в Казани. Хорошим примером этому помогает монография Альфреда Хасановича Халикова «Монголы, татары. Золотая Орда и Булгария» (Академия наук Татарстана, Казань, 1994).
А. ШИРОКОРАД