Почти голые галлы
Франция вышла из Первой Мировой в числе победителей, но состояние дел у неё было далеко не радужным. Страна понесла материальные потери и огромные людские, мирная экономика была отброшенной на пара лет назад. Не прибавлял оптимизма и ВМФ, главным недочётом которого оставалась его нехорошая сбалансированность.
Особенно тяжело смотрелись крейсера: самыми современными и единственными боеспособными единицами являлись германские трофеи.
Такое положение никак не устраивало французов. Появилось настоятельное желание ликвидировать недочёты, причём как возможно скорее. Исходя из этого сразу после окончания боевых действий Морской совет — основной орган морского министерства, важный за кораблестроение, постарался реанимировать «замороженные» в 1914 году лёгкие крейсера типа «Ламотт-Пике». Но проект к тому времени морально устарел и потребовал переработки.
В качестве ориентира конструкторы приняли английские крейсера типов «С» и «D», и «Марсалу» от неизбывного потенциального соперника, Италии, не смотря на то, что последний уже совсем не соответствовал современным требованиям. Французские инженеры внесли предложение, в неспециализированном-то, достаточно ординарный проект корабля водоизмещением 5270 т и скоростью 30 узлов, но включавший одно серьёзное новшество.
Всю артиллерию (восемь 138-мм орудий) в первый раз для лёгких крейсеров предполагалось установить в четырёх башнях, расположенных попарно в корме и носу, как у самых современных линкоров. Помимо этого, предполагалось снабдить крейсер дюжиной торпедных аппаратов.
В целом оказался привлекательный проект, действительно, очевидно уступающий своим главным соперникам.
Фактически полное отсутствие бронирования делало крейсер лёгкой добычей для фугасных снарядов. Помимо этого, уже проглядывались намного более скоростные и очень сильно вооружённые американские «Омахи» и британские «Е». Совет настоял на повышении водоизмещения до 7000 т, а скорости — до 34 узлов. Но для для того чтобы солидного корабля через чур не сильный смотрелось оружие.
138-миллиметровки решили заменить 155-мм орудиями, каковые эксперты обязались скоро создать на базе военных пушек того же калибра, но совсем нового для флота. Одной из обстоятельств для аналогичного ответа являлись громадные запасы снарядов, изготовленных сейчас Первой Мировой для обстрела позиций «бошей».
Но восемь башенных орудий в семитысячник уже «не влезали», исходя из этого сперва конструкторы внесли предложение установить семь пушек главного калибра в одиночных установках в диаметральной плоскости. Получался собственного рода английский «Е», лишь небронированный.
Флот с громадным сомнением посматривал на предлагаемый ему «бумажный крейсер».
В итоге, было нужно сделать ещё один рывок, увеличив водоизмещение на дополнительную тысячу тысячь киллограм. Сейчас в проект умещались восемь 155-миллиметровок в башнях. Всё бы хорошо, но цена если сравнивать с начальным вариантом в 5270 т выросла на 75%. Однако шесть таких судов включили в программу 1921 года. Но им снова угрожала ветхая заболевание французского (и не только) кораблестроения: отсутствие средств и бесконечные изменения проекта на постройку.
К счастью для французов, весной 1922 года парламент всё-таки принял программу, пускай в урезанном в два раза варианте. И через четыре года в строй вошли три крейсера, взявшие в наследство имена собственных довоенных «предков».
Новый «Ламотт-Пике» напоминал осовремененные первые скауты, в первую очередь, полным пренебрежением к броневой защите. Вес брони составил всего около 165 т, чуть больше 2% от водоизмещения.
В него уложились две тоненькие броневые палубы: 20-мм верхняя и 10-мм нижняя, столь же призрачные «бронекоробки» для рулей и погребов, и 30-мм страницы башен. По сути дела, эти «фиговые листочки» имели возможность обезопасисть лишь от осколков; кроме того боеприпасы эскадренных миноносцев имели возможность без громадных неприятностей пробраться в турбинные и котельные отделения, а при удаче — и в погреба боезапаса. Но артиллерия смотрелась очень грозно.
Французские пушки постоянно отличались красивыми баллистическими данными, не стала исключением и «оморяченная» 155-миллиметровка, превышавшая по мощности собственных 164-мм предшественниц. Единственное, что пара подкачало, это скорострельность.
Удалось разместить и дюжину желаемых торпедных труб, объединённых в четыре трёхтрубных аппарата.
По специфике конструкции они оказались «односторонними»: расположенные по правому борту «наблюдали» в шнобель, а левобортные — в противоположную сторону. Серьёзным новшеством стал «законный» гидросамолёт, для старта которого предусматривалась катапульта. «Ламотт-Пике» с товарищами снаружи очень сильно отличались от своих многотрубных предшественников и смотрелись как крейсера нового поколения. И, в сущности, таковыми они и являлись.
По окончании подписания Вашингтонского морского соглашения, в то время, когда все главные морские державы вступили в дорогостоящую и достаточно тщетную гонку по постройке тяжёлых «вашингтонских» крейсеров, для лёгких судов наступил продолжительный «перерыв».
Не стала исключением и Франция. За последующее десятилетие в строй вступили лишь два корабля, каковые к тому же не являлись полноценными крейсерами.
Первым из них стал «Плутон», официально числившийся минным заградителем. Вправду, при достаточно солидном водоизмещении — под 5 млн кг — артиллерийское оружие состояло всего из четырёх 138-миллиметровок — стандарт разве что для французского фаворита эсминцев. Но по неспециализированной компоновке, вспомогательной артиллерии и конструкции «Плутон», без сомнений, относился к «крейсерскому семейству».
Он имел возможность принимать практически три много мин и продемонстрировал на опробованиях весьма приличную скорость — за 30 узлов. В итоге флот Франции обогатился очень нужным кораблём, к сожалению, с несчастливой судьбой.
Бурное развитие ВМС во второй половине 30-х годов двадцатого века вынудило применять для обучения моряков все мало-мальски суда и подходящие корабли. Не стал исключением и «Плутон», переименованный в начале 1939 года в «Ла Тур д’Овернь». Но недаром существует поверье, что смена имени делает корабль несчастливым.
Будущее крейсера-минзага послужила ещё одной «подпоркой» для суеверия.
В сентябре того же года он стоял в гавани Касабланки; на борту проводились работы, на этот раз уже с боевыми минами, поскольку началась война. Неожиданно одна из мин взорвалась, за ней последовали мощный пожар и другие взрывы.
Вся кормовая часть бывшего «Плутона» превратилась в огненный преисподняя с летающими обломками палубы и осколками мин. Корабль затонул прямо у причала, причём погибли многие члены команды.
Уничтоженный корпус сперва подумывали вернуть, но по здравому размышлению сочли это нецелесообразным.
Но мысль быстроходного крейсера-заградителя казалась такой плодотворной, что планировалось выстроить полноценную ему замену. Но шёл уже апрель 1940 года, до капитуляции и поражения Франции оставались считанные семь дней, и все кораблестроительные замыслы (а их было много) мигом перешли в разряд невыполнимой грезы.
Но «Плутон» ещё с 1934 года имел в полной мере настоящего и более чем хорошего преемника.
Первоначально по программе 1930 года предполагалось заложить улучшенный вариант минзага-крейсера, но на протяжении проектирования он скоро перерос в полноценный крейсер. Более того, в один из самые быстроходных в мире. На «Эмиле Бертэне» разместили энергетическую установку из четырёх турбинных агрегатов неспециализированной мощностью более 100 тыс. л.с.
Номинально близкую к тем, что ранее имели «Ламотт-Пике» и его собратья, но за счёт меньшего водоизмещения, более существенного форсирования и удачных обводов на опробованиях удалось достигнуть мощности в 138 тыс. л.с. и скорости, чуть-чуть не дотянувшей до фантастических для крейсера 40 узлов.
«Бертэн» не только стал скороходом-рекордсменом, но и взял большое количество нужных новшеств. Пожалуй, главным стала артиллерия.
На первый взгляд достаточно нежданно французы поменяли собственный «крейсерский» калибр, дав отставку 155-мм «оморяченным» орудиям и заменив их весьма родными по чертям 152-мм собственной, «флотской» разработки. Но дело было не в трёх миллиметрах калибра; главные отличия заключались в конструкции систем и затвора отката, что разрешило практически в два раза повысить таковой ответственный для морского боя фактор, как скорострельность.
Новыми стали не только орудия, но и их башни, в первый раз во французском флоте ставшие трёхорудийными. Замене подверглась и зенитная артиллерия: не через чур удовлетворительные трёхдюймовки уступили место новым 90-мм пушкам.
154. Тяжёлый крейсер «Дюкен» (Франция, 1928 г.)
Строился на верфи ВМС в Бресте.
Стандартное водоизмещение — 10 000 т, обычное — 11 640 т, полное — 12 200 т, большая протяженность — 191,0 м, ширина — 19.0 м, осадка — 6,32 м. Мощность четырёхвальной паротурбинной установки 120 000 л.с., скорость 33,75 узла. Бронирование: пояс 25 мм, палуба 20 мм, погреба и рули 25 мм, башни 25 мм, рубка 25 мм. Оружие: восемь 203/ 50-мм орудий, восемь 75/60-мм зенитных пушек, восемь 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, два трёхтрубных 550-мм торпедных аппарата.
В 1928 г. выстроено две единицы: «Дюкен» и «Турвиль». Сданы на слом в 1955 и 1962 гг. соответственно.
155.
Крейсер-заградитель «Плутон» (Франция, 1931 г.)
Строился на верфи ВМС в Ло-риане. Стандартное водоизмещение — 4775 т, полное — 6500 т, большая протяженность — 152,5 м, ширина — 15,6 м, осадка — 5,18 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 57 000 л.с., скорость 30 узлов.
Оружие: четыре 138/40-мм орудия, четыре 75/60-мм зенитные пушки, два 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, 290 мин. В начале 1939 г. переименован в «Ла Тур д’Овернь». Погиб при взрыве собственной мины в сентябре 1939 г.
156. Лёгкий крейсер «Жанна д’Арк» (Франция, 1931 г.)
Строился компанией «Фено» в Сен-Назере. Стандартное водоизмещение — 6500 т, полное — 8950 т, большая протяженность — 170.0 м, ширина — 17,7 м, осадка — 6,4 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 32 500 л.с., скорость 25 узлов (на опробованиях 27 уз.). Бронирование: палуба 13 мм, погреба 20 мм, рубка 25 мм. Оружие: восемь 155/55-мм орудий, четыре 76/ 60-мм зенитные пушки, четыре 37-мм и двенадцать 13,2-мм зенитных автоматов, два 550-мм торпедных аппарата, два гидросамолёта.
Сдан на слом в 1966 г.
По большому счету компоновка «Бертэна» оказалась весьма успешной. На корабле водоизмещением менее шесть млн кг нашлось место и для пары торпедных аппаратов, и для двух гидросамолётов с катапультой и, наконец, для двух сотен мин.
Недоставало лишь защиты, снова ограниченной тонкостенными «коробками» около погребов боезапаса и 25-мм броневой палубой без скосов.
В принципе, с облегчением конструкции инженеры пара переборщили, что выяснилось практически сразу после вступления в строй на боевых стрельбах. При полных залпах замечательных орудий корпус недалеко от башен не только очень сильно сотрясался, но и начинал деформироваться. Было нужно упражнения прервать и послать корабль на верфь для упрочнения страшных мест.
Столь успешный по совокупности качеств корабль было, как говорится, грешно применять в роли вспомогательного, каким, в сущности, есть заградитель. Он просто напрашивался в фавориты новых замечательных-французских суперэсминцев. Что и осуществили на практике: перед войной «Бертэн» стал флагманом, возможно, самой сильной в мире эскадры лёгких сил, в которую не считая него входили 12 новейших фаворитов типов «Лё Малэн» и «Майе Брезе».
Быстроходный, очень сильно вооружённый и фактически незащищённый, он смотрелся в полной мере органично во главе столь же выдающихся по вооружению и скорости и ещё более «обнажённых» судов.
Ещё одним нетривиальным французским крейсером стала заложенная во второй половине 20-ых годов двадцатого века «Жанна д’Арк». По задумке предполагалось, что это будет учебный корабль для гардемаринов, имеющий оборудование и крейсерское вооружение, но без приличествующей классу высокой скорости.
И вправду, учебный корабль оказался в полной мере импозантным и по наружности, и по «начинке». Артиллерия складывалась из тех же двухорудийных 155-мм башенных установок, что и на «Ламотт-Пике» и его систершипах. Подобным было и зенитное оружие.
Первоначально предполагалось кроме того установить две катапульты с гидросамолётами, но места на маленьком, в сущности, корабле им не нашлось, и бортовой авиации приходилось функционировать с воды, посредством кранов.
«Жанна д’Арк» имела в полной мере крейсерский вид, а о её учебном назначении напоминала разве что развитая надстройка с помещениями для «классов» в середине корпуса. В том месте имели возможность вести занятия по самым различным предметами, по большей части практическим, 20 офицеров-инструкторов, передававших собственные знания практически 160 гардемаринам.
Кстати, «Жанна» кроме того имела броневую защиту, пускай столь же скудную, как и её боевые собратья.
В сущности, она кроме этого являлась в полной мере боеспособной единицей для армейского времени. Уязвимым местом оставалась скорость, не смотря на то, что и тут все обстояло не так уж безнадёжно: по проекту предполагалось иметь 25 узлов, но на опробованиях удалось достигнуть на 2 узла больше.
Кроме того в полном грузу учебный крейсер имел возможность без неприятностей двигаться со скоростью 23 узла в течение многих часов.
Все три упомянутых корабля дослужили до Второй мировой. Волей судеб «Ламотт-Пике» был к моменту капитуляции Франции на большом растоянии в Индокитае.
Это спасло его и от английских посягательств, и от тулонской гекатомбы. Крейсер успел показать себя в морском бою с сиамским флотом у Кочанга в январе 1941 года, где сумел потопить броненосец береговой обороны «Тонбури», превосходивший его по артиллерийской мощи (четыре 203-мм орудия).
Лишённый возможности отремонтироваться и обновить оборудование, он без предстоящих приключений дожил до 1945 года, в то время, когда попался под тёплую руку американской авианосной авиации, без излишних чувств потопившей корабль, если не союзника, то хотя бы нейтрала.
«Примоге» повезло ещё меньше. При высадке союзников в Марокко в первой половине 40-ых годов XX века он числился флагманом 2-й лёгкой эскадры, но пребывал в ремонте.
Но положение обязывает: крейсер постарался вывести собственных подопечных из Касабланки для неисправимой атаки. На него обрушились боеприпасы американских крейсеров, а после этого его добили пикировщики с авианосца «Рейнджер». В итоге повреждённый корабль выбросился на берег, где его горящий остов освещал поле боя всю ночь. Останки восстановлению не подлежали, и по окончании войны их разрезали на месте.
Самым устойчивым долгожителем среди первой тройки был «Дюгэ-Труэн», попавший в руки союзников.
Те основательно отремонтировали и модернизировали крейсер, по окончании чего он добросовестно служил в составе сил «Свободной Франции». Но основная работа ожидала его по окончании окончания Второй мировой, в то время, когда суда других государств отправились на заслуженный отдых. В течение четырёх лет «Дюгэ-Труэн» поддерживал собственные войска во Вьетнаме, выпустив в том месте больше снарядов, чем за всю предысторию.
По окончании поражения французов в данной колониальной войне он стал совсем ненужным, и в первой половине 50-ых годов двадцатого века хорошо послужившего ветерана послали на слом.
Пожалуй, самая безмятежной для тех тяжёлых лет была работа «Жанны д’Арк» и «Эмиля Бертена». Эта пара волей судеб в момент капитуляции Франции появилась в Вест-Индии, на далёкой Мартинике.
В том месте крейсера остановились в ожидании на три года; лишь в июне 1943-го они решились присоединиться к деголлевской «Свободной Франции». «В приз» их тут же послали на переоборудование в Соединенных Штатах. «Бертэн» перестроили достаточно солидно, заменив всю малокалиберную зенитную артиллерию на современные 40-мм «бофорсы» и 20-мм «эрликоны» числом 16 и 20 стволов соответственно. Расплатиться же было нужно удалением палубной авиации и торпедных аппаратов.
Работы заняли практически два года, и обновлённый корабль снова вступил в строй лишь к самому финишу войны. Не смотря на то, что сколь-нибудь деятельно поучаствовать в военных действиях ему так и не удалось, прекрасный и всё ещё сильный крейсер оставался в составе претерпевших ужасное самоуничтожение в Тулоне французских ВМС практически полтора десятка лет.
Значительное переоборудование прошла и «Жанны д’Арк».
На протяжении работ с неё сняли торпедные «аппараты» и сомнительную авиацию, и всецело обновили зенитную артиллерию, установив шесть «бофорсов» и два десятка 20-мм «эрликонов». В таком варианте «Жанна» кроме того успела учавствовать в последней фазе войны на Средиземном море, не смотря на то, что, в сущности, без каких-либо шансов встретиться с хорошими соперниками. «Орлеанская дева» была «долгожителем» среди предвоенных французских «оригиналов», не в последнюю очередь благодаря своим учебным задачам. Она сохранила место в послевоенном флоте и отправилась на покой лишь в 1965 году, передав собственное наименование следующему столь же глубоко нетривиальному крейсеру.