Российский вмф превращается во «флот береговой обороны» — «новости дня»
Российская Федерация теряет возможности в качестве глобальной морской державы. По крайней мере, как раз такие выводы возможно сделать на основании официальных заявлений Минобороны по поводу приоритетов развития ВМФ на ближайшие десять лет. В развитии надводных судов упор решено сделать на постройку судов так называемой ближней морской территории (БМЗ).
Как в итоге будет смотреться российский ВМФ?
29 ноября пресс-служба армейского ведомства России сказала о заявлении заместитель министра обороны Юрия Борисова, сделанном на заседании с управлением ВМФ и представителями ОСК, посвященном ходу исполнения государственного оборонного заказа-2017. В заявлении говорится, что главным пунктом морской части государственные программы оружия (ГПВ) на 2018–2027 годы станет строительство судов ближней морской территории (БМЗ) с точными крылатыми ракетами, и стратегических (РПКСН) и многоцелевых подводных лодок.
Как раз в таком порядке: суда БМЗ, после этого РПКСН и многоцелевые ПЛ. Так, боевые надводные суда не только океанской, но кроме того дальней морской территории остались если не за скобками, то на обочине новой ГПВ. «Главные положения, каковые мы с вами формировали, одобрены», – резюмировал заместитель министра.
Происходящее выглядит чуть ли не как заговор против океанских возможностей российского ВМФ.
Десять лет для истории не всевышний весть какой срок, но для раздельно забранного человека – громадный (особенно для армейского пенсионера либо ветерана ОПК). В случае если бывшие армейские авиастроители и лётчики, танкостроители и танкисты, пехотинцы и многие другие дождались праздника на собственной улице, то пожилых военморов и корабелов госчиновники (в погонах и без) лишили таковой возможности.
Более того, они на долгое время (если не окончательно) отсрочили преумножение и возрождение морского могущества России в сравнении с военно-морским потенциалом СССР. Очевидно, не по количеству вымпелов, а по ударной мощи, оперативности и разнообразию решаемых задач.
Еще сравнительно не так давно нет ничего, что предсказывало беды. 20 июля 2017 года президентом были утверждены «Базы политики РФ в области военно-морской деятельности на период до 2030 года», в которых говорится, что «лишь наличие сильного ВМФ обеспечит России лидирующие позиции в многополярном мире в двадцать первом веке», что Российская Федерация не допустит «необыкновенного превосходства [над своим ВМФ] ВМС США и других ведущих морских держав», «будет стремиться к его закреплению на втором месте в мире по боевым возможностям», и много раз упоминается о необходимости деятельности флота «в удаленных районах Мирового океана».
30 июля 2017 года в первый раз в отечественной новейшей истории был совершён грандиозный Основной военно-морской парад в Петербурге и Кронштадте и парады в Североморске, Владивостоке, Севастополе и Балтийске, каковые напомнили гражданам России, что у нас имеется не просто флот, но океанский флот, которым возможно гордиться. 6 октября на селекторном заседании с руководящим составом Армии Сергей Шойгу напомнил, что «одним из приоритетов русском военной политики есть упрочнение мощи ВМФ», 9 октября на заседании Морской коллегии Дмитрий Рогозин заявил о недопустимости утраты позиций России в Мировом океане, 27 октября опять Шойгу (на коллегии Минобороны): «Задачу [военно-морского присутствия России во всех стратегически ответственных районах Мирового океана] флот решал и раньше.
Но в условиях нестабильной военно-политической обстановки она купила особенную значимость». Наровне с недавним рейдом корабельной авианосной группы во главе с «Кузнецовым» к берегам Сирии, очень обширно освещавшимся в массмедиа, и фактически постоянной демонстрацией флага судами I–II ранга в мире. Все это создавало чувство военно-движения и морского бума вперед.
И внезапно – «ближняя морская территория».
К боевым судам ближней морской территории (ориентировочно 500 морских миль от берега), строящимся на данный момент для ВМФ России и вооруженным крылатыми ракетами, относятся: громадные дизель-электрические подводные лодки (ПЛБ, ДЭПЛ) пр. 677 и 636.3, многоцелевые корветы пр. 20380 и 20385, малые ракетные суда (МРК) пр. 22800 и 21631.
Комплексы ракетного оружия (КРО) в модульном выполнении возможно смогут принимать на патрульные корабли и борт (ПК) пр. 22160 – новый подкласс, в значительной мере дублирующий ПСКР Береговой охраны Пограничной работы ФСБ, придуманный главкоматом ВМФ, у которого и без того достаточно задач, решаемых с громадным напряжением сил. Нелепый пр.
20386 не хочется кроме того упоминать по обстоятельству его переразмеренности, промежуточности, недовооруженности и постыдно некрасивого внешнего вида. Вся надежда на то, что «Наглый» станет единственным сугубо умелым «гадким утенком» в составе отечественного флота. В целом, что бы в том месте ни говорилось в рекламных материалах, все перечисленные проекты привязаны к берегу.
Подводные лодки пр. 636.3 (улучшенные 877) и 677 (без воздухонезависимой энергетической установки, которой до тех пор пока что нет) имеют автономность 45 дней, но очень малую дальность плавания под водой – 400 и 650 миль соответственно на скорости всего лишь в 3 узла.
Дальность плавания полным подводным ходом (около 20 узлов) содержится в тайне, но, у первой серии 877 на большом ходу в 17 узлов время полной разрядки аккумуляторной батареи составляло всего один час (17 миль!), и с того времени мало что изменилось. Потому, что в боевой обстановке применение РДП (устройства для работы дизеля под водой), снабжающего дальность плавания до 7500 миль на 7 узлах (636.3), не представляется вероятным (быстро снижается скрытность), лодкам не остается ничего другого, не считая как осуществлять развертывание (одиночно либо в завесе) в близи от своих баз (в БМЗ) и делать задачи в заданном районе либо на рубеже, пребывав на малом ходу, на якоре либо на грунте.
В отличие от ПЛ (на глубине штормов не бывает), малые надводные суда (НК БМЗ) имеют очень сильно ограниченную мореходность по применению оружия, ходкости (свойства поддерживать заданную скорость хода) и обитаемости (обеспечению комфортных условий жизнедеятельности личного состава).
Никакие новаторские обводы корпуса, доведенные до совершенства в гидродинамических бассейнах Крыловского научного центра, никакие суперсовременные успокоители качки не разрешат мелким суденышкам ощущать себя с уверенностью и решать задачи в дальней морской и океанской территориях. Их будет швырять на волнах как будто бы щепки, обезоруженных и беспомощных, а боевые посты, каюты и кубрики превратятся в камеры пыток для личного состава. Кроме того таким проверенным перворангам, как БПК пр.
1155, каковые с океаном на «ты», приходится время от времени чтобы не было лишних неприятностей пережидать непогоду в надёжном месте (так было сравнительно не так давно с «Адмиралом Кулаковым» в Северном море).
Малые НК БМЗ, несомненно, смогут трудиться в дальних водах (тех самых «удаленных районах Мирового океана»), но не нужно путать «дальние воды» и «дальнюю морскую территорию» (именуемую на Западе green-water и заканчивающуюся приблизительно в 1500 милях от берега). Корветы, МРК и ПК, сопровождаемые судами снабжения, способны выполнять дальние переходы, прижимаясь к берегу и пережидая негативные гидрометеорологические условия (несложнее говоря – шторма), а после этого нести боевую работу в БМЗ на громадном удалении от пункта постоянного базирования.
Это подтверждают «Бойкий» и «Сообразительный», находящиеся на данный момент на расстоянии миль 4000 и 5500 порядка от Балтийска. Но для обычного функционирования сил флота в удаленных районах океана нужны если не военно-морские базы, то, по крайней мере, пункты материально-технического обеспечения (ПМТО) с соответствующей инфраструктурой, которая сможет обеспечить ремонт матчасти, отдых и пополнение запасов личного состава. А таких ПМТО у нас пока только один – в воюющей Сирии.
Имеется громадные сомнения, что за 10 будущих лет удастся организовать какое количество-то ПМТО (хотя бы один-два) где-то еще кроме Тартуса. Моментальное (на глазах изумленного мира) возведение полноценной военно-воздушной базы Хмеймим создаёт весьма яркое впечатление, но строительство ВМБ (ПМТО) – совсем другое дело.
Не считая очень сложной дипломатической стороны вопроса пригодятся мини-СРЗ (судоремонтные фабрики) вместо применяемых сейчас далеко не новых плавмастерских (которых у нас к тому же мало), плавдоки, краны, причалы (либо реконструкция причалов), топливохранилища, вероятно – дноуглубительные работы и пр. Базирование судов, спроектированных по модульному принципу (22160), возводит неприятности создания ПМТО в квадрат, потому что требует наличия громадных складских помещений для хранения модулей, мастерских для их обслуживания, дополнительных помещений для плавсостава и берегового техперсонала. В другом случае новомодные многофункциональные ПК превратятся в узкоспециализированные недовооруженные боевые единицы.
В отсутствие военно-морских баз либо ПМТО за границей судам БМЗ с точными крылатыми ракетами, строительство которых заложено в ГПВ 2018–2027, уготовано стать базой флота береговой обороны. В таковой флот рискует превратиться целый отечественный ВМФ, в случае если его постройкой будут руководить люди с сухопутным мировоззрением. Второй ипостасью судов БМЗ станет ядерное и неядерное сдерживание в зоне досягаемости КРБД 3М14 КРО «Калибр» (2500 и 1500 км соответственно).
Для этого совсем не обязательно покидать пределы Балтийского, Тёмного, Баренцева и Японского морей (совершенно верно так же, как РПКСН пр. 955 нет необходимости очень сильно удаляться от Гаджиево либо Вилючинска). Новый «москитный флот» России, не выходя из дома, будет держать под прицелом ракет средней дальности с СБЧ всю Европу, целый Ближний Восток, Японию, Республику Корея, а вдруг что-то отправится не так, то и Пекин, Шанхай, Гонконг.
От невиданных ранее возможностей, дарованных ВМФ его теперешними строителями, должно было бы захватить дух, но вместо этого на глаза наворачиваются слезы.
Базой морской мощи страны являются боевые суда главных классов. Каноническое (общепринятое) толкование данного термина в природе отсутствует, но было бы логично отнести к главным классам ядерные и неатомные подводные лодки (за исключением ПЛ особого назначения), авианосцы, крейсеры, эсминцы (включая БПК), фрегаты (включая СКР), громадные корветы (скажем, от 2000 тысячь киллограм полн.) и мореходные десантные суда (универсальные, вертолетные суда-доки, БДК) – другими словами все то, что разрешает в той либо другой степени проецировать силу на удаленные регионы мира. Все остальные самоходные плавучие инженерные сооружения ВМФ относятся к боевым судам охраны водного района (ОВРа) – той самой пресловутой БМЗ (МРК, малым противолодочным судам – МПК, ракетным катерам, тральщикам), малым катерам и десантным кораблям, судам спецназначения (разведывательным, учебным, командного комплекса и др.), морским и рейдовым судам обеспечения.
На сегодня средний возраст кораблей ВМФ главных классов ВМФ России уже преодолел психотерапевтический барьер в 25 лет («обычный» срок работы корабля) и достиг 25,3 года.
Наряду с этим часть судов новых проектов в возрасте до 10 лет включительно образовывает всего 17% (17/103), в случае если вычислять «по головам», что не в полной мере корректно, потому, что корвет и авианосец при таком подходе владеют равным удельным весом. При пересчете по полному водоизмещению часть значительно уменьшается до 11%, что быстро диссонирует с 53% современных оружий ВМФ, озвученных начальником генерального штаба Валерием Герасимовым на коллегии Минобороны 7 ноября ("Наверное," в том месте было посчитано все – «Грачата», «Рапторы», рейдовые буксиры, и как раз «по головам»).
Попытка оценки тех же самых показателей на момент завершения ГПВ 2018–2027 дает следующую картину (при условии сохранения выполнения программы и советского наследия минимум – передачи флоту пяти РПКСН пр. 955А, шести АПКР пр. 885М, четырех ДЭПЛ пр. 677.1, шести пр. 636.3, четырех фрегатов пр.
22350, четырех СКР пр. 11356, одного корвета пр. 20386, двух пр. 20385, пяти пр. 20380 и двух БДК пр.
11711): средний возраст на конец 2027 года – 27,6 года, часть новых судов (по водоизмещению) – 22%.
Так, исполнение программы строительства флота береговой обороны приведет к предстоящему старению главного корабельного состава (не смотря на то, что должно быть напротив) и пренебрежимо малому повышению доли новых боевых единиц. Прекрасно, в случае если сразу после окончания очередного чёрного периода в истории русского флота окажется заложить новые эсминцы и авианосцы – тогда к середине 2030-х мы сможем начать обновление океанской компоненты ВМФ.
А до того времени решать задачи боевой работы в дальних водах и демонстрировать флаг придется по большей части все тем же 8 БПК пр. 1155 и трем РКР пр. 1164, средний возраст которых к концу 2035 года приблизится к запредельным для «неавианосцев» 48 годам. Не обращая внимания на то что эти выдающиеся творения отечественного судпрома с красивым хищным силуэтом из года в год будут смотреться все более и более анахронично, другого выхода у нас нет.
Воображать великую морскую державу в Мировом океане должны громадные суда, вызывающие уважение одним своим видом. 22160, «Буяны» и «Каракурты» тут не окажут помощь.
Возможно поразмыслить, что уклон в сторону БМЗ позван денежными затруднениями, каковые испытывают страна и ее Вооруженные силы. Но чуть ли не каждый день приходится слышать, что экономическая обстановка в Российской Федерации стабилизировалась, национальная валюта – также, кризисных явлений не отмечается, ВВП медлено начал расти, как и собираемость налогов, стоимость одного бареля нефти превышает заложенную в государственный бюджет, а затраты на оборону хоть и уменьшились, но непринципиально, да и то только за счет тех родов и видов ВС, каковые уже в значительной мере насытили новыми примерами оружия и бронетехники (СВ, ВКС, РВСН, ВДВ). Исходя из этого, в случае если затруднения вправду имеют место (что не факт), позваны они, вероятнее, перераспределением средств в угоду каким-то сиюминутным прихотям Минобороны.
Весьма жалко, что за четверть века с распада СССР и образования РФ мы так и не смогли начать обновление надводных сил океанской компоненты ВМФ. Еще обиднее то, что за 16 лет с закладки «Стерегущего» (21.12.2001), воспринятой обществом как начало восстановления отечественного флота, не было заложено ни одного надводного корабля 1 ранга (океанской территории).
Наконец, с тяжестью и горечью на сердце приходится констатировать, что того времени, которого выяснилось достаточно императору Александру III и его последователям, адмиралам фон Тирпицу и Горшкову, дабы вывести армейские флоты собственных стран на второе место в мире (к 1904 году мы в нехорошем случае дробили его с Францией), не хватило современному русскому судпрому и его недалеким капитанам кроме того чтобы подойти к стартовой линии. Одним из постыдных результатов отечественной нерасторопности уже не так долго осталось ждать (по окончании передачи ВМС НОАК к 2028 году двух новых авианосцев, как минимум четырех громадных эсминцев пр. 055 и не только) станет утрата второй позиции в табеле о рангах ведущих морских держав, которую на начало 2017 года мы дробили с Китаем с отличием в каких-то 1,3% (по суммарному полному водоизмещению судов главных классов).
Вместе с тем хочется верить, что русская поговорка «медлительно запрягает, но скоро едет» окажется пророческой по отношению к строительству и отечественному кораблестроению океанского ВМФ по окончании 2027 года.