Сбитый турецкий вертолет: россия приучает всех к новым правилам войны — «новости дня»
Сбитый курдами (по крайней мере, по словам президента Эрдогана) турецкий вертолет и сбитый сирийской армией израильский самолет, а вернее реакция на эти события, обнажили одну особенность природы современных вооруженных конфликтов, да и современной политики в целом.
Речь заходит практически о распаде совокупности «собственный-чужой» в пространстве геополитики.
Совокупность противостоящих друг другу геополитических блоков, дружественных и враждебных держав, противников и союзников определяла всю мировую политику в прошлый исторический период. Все происходящие события рассматривались практически через призму существующих раскладов геополитических сил, и реакция на них определялась как раз этим причиной.
Квинтэссенция этого подхода заключена в известной фразе «он — сукин сын, но он отечественный сукин сын».
Исключения, само собой разумеется, случались. Госдеятели, определявшие судьбы мира, очевидно, осознавали, что мир не черно-белый и бывают обстановке, требующие гибкости. Но широкую аудиторию подобными неясными обстановками старались не смущать, сохраняя привычную картину мира противостоящих друг другу геополитических и идеологических сил, где имеется четко определенные союзники, друзья и партнёры и не меньше четко определенные соперники, враги и противники.
Сейчас этого больше нет.
В конце 2015 года, по окончании того как турками был сбит российский бомбардировщик, мир замер в ожидании — и в предвкушении — очередной русско-турецкой войны и возвращения к историческому статус-кво в виде российско-турецкого противостояния. Но войны не произошло, а спустя всего год отношения двух государств снова возвратились в конструктивное русло.
Это первый хороший пример принципиально нового геополитического подхода, которого придерживается Российская Федерация, неуклонно вовлекая в него остальные державы. Сущность этого подхода практически содержится в трех главных моментах.
Во-первых, принятие и признание того, что рвение любого страны к продвижению и защите собственных национальных заинтересованностей в полной мере конечно.
Во-вторых, не меньше конечно столкновение заинтересованностей соперничающих между собой стран, перерастание их в те либо иные конфликтов и формы противостояний.
В-третьих, и это основное, в аналогичной конструкции главным делается создание совокупности, в которой действенно трудятся механизмы согласования обычно целей и противоположных интересов, и предотвращается перерастание существующих конфликтов и противоречий в радикальные формы в виде полномасштабных войн между государствами.
Механизмы эти смогут быть самые различные — от экстренных каналов связи между армейскими для предотвращения инцидентов до дипломатии «пакетных» сделок, каковые разрешают достигать соглашений между сторонами кроме того при очень острых несоответствиях.
Данный подход русском внешней политики возможно воочию сейчас замечать в Сирии, где столкнулись интересы России, Турции, Ирана, Израиля и многих других государств. У этих держав между собой исторически сверхсложные, а временами (как у Ирана и Израиля, к примеру) кажущиеся непримиримыми отношения.
В аналогичной ситуации безтолку и нереально заключать полномасштабные альянсы легко вследствие того что через чур много глубинных различий, каковые систематично выходят на поверхность и вызывают те либо иные эксцессы. Как раз исходя из этого забавными выглядят регулярные алармистские предупреждения Кремлю не доверять туркам, персам либо израильтянам, по причине того, что те в обязательном порядке обманут, предадут либо ударят в пояснице.
А кто по большому счету говорит о доверии?
Нынешняя русский политика на Ближнем Востоке (и не только) принципиально ситуативна, высказываемая формулой «тут играем, тут не играем, тут рыбу заворачивали». С одной стороны, русские армейские совместно с сирийской армией борются с террористами. А с другой, Москва ограничивается выражением неспециализированной обеспокоенности, в то время, когда Турция проводит операцию в Африне либо Израиль причиняет ракетные удары по сирийской территории.
Кстати, подобную позицию все отчетливее занимают и остальные участники сирийского узла. Любой сосредотачивается на принципиально актуальном для него и готов пойти на сотрудничество и компромисс в другом.
К примеру, России нет резона принимать ту либо иную сторону в армейском конфликте курдов и Турции, даже в том случае, если эмоционально симпатии России скорее на стороне курдов. Но это не отечественный конфликт, и мы в него принципиально не влезаем.
Израиль при продвижении собственных заинтересованностей традиционно занимает позицию силы, умышленно игнорирующей интернациональное право и проводящей армейские операции так и в том месте, где рекомендует. Кстати, у большинства в Российской Федерации подобная политика приводит к позитивным оценкам, потому, что в их глазах готовность любыми средствами защищать собственную страну и продвигать ее интересы возможно лишь приветствовать, и они хотели бы, дабы и Российская Федерация действовала более конкретно и прямолинейно в аналогичных обстановках.
Одновременно с этим пару дней назад это обернулось для Израиля утратой армейского самолета. Дело не столько в том, что случилась в полной мере возможная на протяжении военных действий вещь, сколько в том, что данный случай ознаменовал качественное изменение армейских возможностей сирийского страны. В случае если это произошло один раз, значит, нельзя исключать повторения, а это уже значительное изменение раскладов, каковые нужно будет учитывать израильскому управлению в предстоящей политике.
В данной ситуации очень показателен звонок израильского премьера русскому президенту. Практически он подтвердил, что позиция России находит все больший отклик среди других держав, а в ней самой видят арбитра, что способен удержать обстановку от сваливания региона в войну всех против всех. Потому, что победят от таковой войны не ее участники, а совсем другие страны.