Советский инженер о личном опыте борьбы с крылатыми ракетами «томагавк» — «новости дня»
В начале 80-х годов в связи с принятием на вооружение США первых «Томагавков» появилась громадная неприятность борьбы с ними. В тот период я служил старшим инженером по радиоэлектронному оборудованию в инженерно-авиационной работе штаба ВВС Прибалтийского военного округа и по своим функциональным обязанностям нёс ответственность за эксплуатацию радиоэлектронного оборудования самолетов-истребителей в частях ВВС отечественного округа, прежде всего за бортовые прицеливания и радиолокационные комплексы перехвата.
Из Москвы всегда шли директивы о поиске дорог поражения крылатых ракет истребительной авиацией. Командующий ВВС Прибалтийским ВО генерал Масалитин дал приказ отделу боевой подготовки штаба и инженерно-авиационной работе штаба ВВС ПрибВО подготовить такие предложения.
Потому, что в то время я считался главным спецом по самолетным радиолокационным прицелам, то от инженеров было нужно отдуваться мне. Данных по крылатым ракетам было мало, но, подсчитав по главному уравнению радиолокации (имеется такое в теории радиолокации) вероятную дальность обнаружения таковой малоразмерной и малозаметной цели, как крылатая ракета, я доложил, что имеющимися на вооружении самолетными радиолокационными прицелами найти и поразить ее фактически нереально.
Основной инженер ВВС ПрибВО генерал Петрунин рассказал об этом командующему. Меня позвали к нему и растолковали, что я не прав, потому, что главное уравнение радиолокации это х..ня, а «советская авиационная техника лучшая в мире и летчики покрыли себя неувядаемой славой».
В июне 1983 г. в Прибалтике состоялись большие учения «Запад-83», к участию к каким привлекался и Балтфлот. У моряков были мишени, имитирующие противокорабельные крылатые ракеты. Руководство ВВС Прибво договорилось с ними о проведении летного опыта.
Дабы приблизить опыт к настоящим условиям с мишени сняли отражатели радиолокационного сигнала и тем самым уменьшили действенную площадь рассеяния мишени в десятки раз.
Я повторно доложил руководству, что со снятыми отражателями найти и поразить мишень тем более не удастся, но был отправлен далеко-далеко.
С аэропорта Нивенское Калиниградской области подняли в атмосферу несколько самолетов Миг-23МЛ, боевой порядок установили ‘фронт пары’, атака в переднюю полусферу. Согласно данным наведения с корабля летчики начали атаку над морем. Через некое время прошел доклад: «Один истребитель упал в море, летчик катапультировался и жив!».
Приземлившийся на аэропорте ведущий доложил, что он нашёл и захватил прицелом мишень, но по окончании пуска ракета отправилась сначала на на цель, а позже перенацелилась на ведомого и сбила его.
Меня, как важного за прицеливания и комплексов техническое состояние перехвата руководство начало дрючить «в очень извращенной форме», сначала по телефону, а позже и очно. Несмотря на то, что я в тот момент был на аэропорте в Пярну, а аварию потерпел Миг-23МЛ, взлетевший с аэропорта в Калиниградской области, за мной отправили Ан-26 и безотлагательно доставили в Нивенское.
Мне приказали срочно доложить, из-за чего ракета перенацелилась на ведомого и кто в это виноват. Проверка самолетной РЛС «Сапфир-23» и цепей сопряжения с ракетой на земле подтвердила их полную исправность. Но это никого из руководства не убедило, ор и топание ногами с применением непарламентских выражений в мой адрес длились.
Меня спасло то, что перед вылетом из Пярну я успел дозвониться до Нивенского и приказал тамошнему инженеру срочно снять с самолета кассету с пленкой фотоконтрольного прибора, фотографирующего экран бортовой РЛС. А самое основное — никому кассету не отдавать, лишь мне. В то время вторых средств объективного контроля работы РЛС на борту не было.
По опыту прошлых расследований летных происшествий я знал, что обычно в таких делах речь заходит не об установлении истины, а о поиске крайнего в очереди. Идет грызня — летчики валят все на технику, а инженеры на летчиков. И куда при необходимости имела возможность пропасть эта кассета никому не известно.
По окончании ее анализа и проявки плёнки все стало на собственные места.
А в то время, когда показались снимки с экранов наземных и надводных РЛС, осуществлявших наведение, и звукозапись радиообмена больше ни у кого жажды наезжать на меня не осталось. Не смотря на то, что и извинений за предыдущее я не дождался.
По данным объективного контроля было точно установлено, что на протяжении перехвата летчики, горя жаждой в обязательном порядке сбить мишень, увлеклись атакой, прекратили осуществлять контроль ведомый и боевой порядок вышел вперед ведущего на расстояние три километра.
Когда на экране прицела ведущего показалась метка цели, т.е. самолета ведомого, он произвел ее немедленный пуск и захват ракеты. Техника отработала штатно, ведомого спасло лишь то, что на прицеле у ведущего тумблер вида атаки стоял в положении ‘ППС’ (передняя полусфера), ракета Р-27Р взорвалась мгновенно при подлете к цели и раскрывшееся стержневое кольцо боеголовки перерубило самолет недалеко от хвоста.
Если бы тумблер был в ‘ЗПС’ (задняя полусфера), то подрыв случился бы с задержкой в районе пилотской кабины. Моряки заметили эпическую картину, как из туч вываливается разрубленный на две части самолет, хвостовая часть которого горит, а из кабины катапультируется летчик. Его приводнение прошло нормально и практически через 10-15 мин. его выловили из воды.
И кстати, при атаке отметка от мишени на экране бортового локатора ни у ведущего, ни у ведомого так и не показалась. Бортовые локаторы Миг-23 мл не видели цель со столь малой действенной площадью рассеяния.
Так что практика подтвердила незыблемость главного уравнения радиолокации. Еще раз подтвердилось: практика — критерий истины.
И подтвердилась еще одна истина: «Ушел бы из авиации, но обожаю цирк и циркачей!»