Жизнь длиною полчаса: сколько живёт подразделение в бою — «военные действия»
О «времени судьбе в сражении» — бойца, танка, подразделения — наслышаны все, кто имел хотя бы касательное отношение к военному работе либо оборонной индустрии. Но что в действительности стоит за этими цифрами? Вправду ли, отправляясь в бой, возможно затевать отсчитывать 60 секунд до неминуемого финиша?
Бытующие в широких весах солдатах представления о времени судьбе в сражении удачно изобразил Олег Дивов в романе «Оружие Возмездия» — книге о работе «устиновских студентов» на закате советской власти: «Они, гордо: отечественный дивизион запланирован на тридцать мин. боя! Мы им открытым текстом: нашли чем гордиться!». В этих двух предложениях сошлось все — и гордость своим смертничеством, и перенос неверно понятой тактической оценки дееспособности подразделения во времени на судьбу его личного состава, и отторжение таковой фальшивой гордости более грамотными товарищами…
Представления о том, что существует вычисленная длительность судьбы для соединений и отдельных частей, пришли из практики штабной работы, из осмысления опыта Великой Отечественной. Средний временной отрезок, за который полк либо дивизия, в соответствии с опыту войны, сохраняли боеготовность, и именовался «временем судьбы». Это вовсе не свидетельствует, что по окончании этого срока целый персональный состав будет перебит неприятелем, а техника сожжена.
Заберём дивизию — главное тактическое соединение. Для ее функционирования необходимо, дабы в стрелковых подразделениях было много бойцов — а они выбывают не только убитыми, но и ранеными (от трех до шести на одного убитого), заболевшими, стершими до костей ноги либо травмированными люком БТР… Необходимо, дабы инженерный батальон имел запас того имущества, из которого будут наводиться мосты — так как по ним батальон снабжения повезет все, что нужно подразделениям и частям в сражении и на марше.
Требуется, дабы ремонтно-восстановительный батальон располагал нужным числом инструмента и запчастей для поддержания техники в рабочем / боеспособном состоянии. И все эти запасы не бесконечны. Израсходование тяжелых механизированных мостов ТММ-3 либо звеньев понтонно-мостового парка приведет к резкому понижению наступательных возможностей соединения, ограничит его «жизнь» в операции.
Губительные метры
Таковы факторы, воздействующие на жизнеспособность соединения, но не связанные с противодействием соперника. Сейчас обратимся к оценке времени «судьбе в сражении». какое количество может прожить отдельный воин в бою, ведущемся с применением того либо иного оружия, с применением той либо другой тактики. Первый важный опыт таких расчетов был представлен в неповторимом труде «Будущая война в техническом, экономическом и политическом отношениях».
Книга была опубликована в шести томах во второй половине 90-ых годов XIX века, а автором ее был железнодорожник и варшавский банкир Иван Блиох.
Привыкший к числам финансист Блиох при помощи собранного им неповторимого коллектива, складывавшегося из офицеров Генштаба, попытался математически оценить действие новых видов оружия — магазинных ружей, пулеметов, артиллерийских орудий на бездымном порохе и с бризантным зарядом — на тогдашние виды тактики. Методика была очень несложна. Из французского военного управления 1890 года брали схему наступления батальона.
Брали полученные на полигоне возможности поражения ростовой цели окопавшимся стрелком из трехлинейных ружей. Скорости, с которыми движется под бой звуки и барабанов рожков цепь стрелков, были прекрасно известны — и для шага, и для бега, на что французы планировали переходить при сближении с соперником. Дальше шла самая простая математика, дававшая поразительный итог.
В случае если с предела в 500 м к сотне окопавшихся стрелков с магазинными ружьями начинает приближаться 637 пехотинцев, то кроме того при всей быстроте французского порыва к пределу 25 м, с которого тогда считалось уместным переходить в штыковую, останется лишь сотня. Никаких пулеметов, проходивших тогда по ведомству артиллерии, — простые саперные лопатки для окапывания и магазинные ружья для стрельбы. И вот позицию стрелков уже не в состоянии забрать шестикратно превосходящая масса пехоты — так как у много пробежавших полверсты под огнем и в штыковом бою мало шансов против много лежавших в окопе.
Пацифизм в цифрах
На момент выхода «Будущей войны» в Европе еще царил мир, но в несложных арифметических выкладках Блиоха уже видна была вся картина будущей Первой мировой, ее позиционный тупик. Как бы ни были выучены и преданы знамени бойцы, наступающие веса пехоты будут сметены огнем пехоты обороняющейся. Так и оказалось в действительности — за конкретикой отошлем читателя к книге Барбары Такман «Августовские пушки».
То, что на более поздних фазах войны наступавшую пехоту останавливали не стрелки, а пересидевшие бомбардировку в блиндажах пулеметчики, ничего по сути не поменяло.
На основании методики Блиоха весьма ожидаемое время судьбы пехотинца в сражении при наступлении с предела 500 м до предела 25 м. Как видим, 537 из 637 воинов погибли либо были не легко ранены за время преодоления 475 м. Из приведенной в книге диаграммы видно, как уменьшалось время судьбы при приближении к сопернику, как увеличивалась возможность умереть при достижении пределов 300, 200 м… Результаты были столь наглядными, что Блиох вычислял их достаточными для обоснования неосуществимости европейской войны и исходя из этого позаботился о большом распространении собственного труда. Прочтение книги Блиоха побудило Николая II созвать во второй половине 90-ых годов девятнадцатого века в Гааге первую мирную конференцию по разоружению. Сам создатель был представлен на получение Нобелевской премии мира.
Но расчетам Блиоха не суждено было остановить будущую бойню… А ведь в книге была масса вторых выкладок. К примеру, показывалось, что сотня стрелков с магазинными ружьями выведет из строя артиллерийскую батарею за 2 60 секунд с дистанции 800 м и за 18 мин. с дистанции 1500 м — не правда ли, похоже на обрисованных Дивовым артиллеристов-десантников с их 30 минутами судьбы дивизиона?
Третья мировая? Лучше не нужно!
Работы тех военных экспертов, каковые подготавливались не к предотвращению, а к успешному ведению войны, перерасти холодная война в тёплую Третью мировую, обширно не публиковались. Но — парадоксально — как раз этим трудам было суждено содействовать сохранению мира. И вот в узких и не склонных к публичности кругах штабистов начал использоваться расчетный параметр «времени судьбе в сражении». Для танка, для БТР, для подразделения.
Значения для этих параметров приобретали приблизительно так же, как некогда семь дней. Брали противотанковое орудие, и на полигоне определяли возможность попадания в силуэт автомобили. В качестве мишени применяли тот либо другой танк (в начале холодной войны обе противоборствующие стороны для этих целей задействовали трофейную германскую технику) и контролировали, с какой возможностью попадание боеприпаса пробьет броню либо заброневое воздействие выведет машину из строя.
В следствии цепочки расчетов и выводилось то самое время судьбы единицы техники в той либо другой тактической ситуации. Оно было сугубо расчетной величиной. Возможно, многие слышали о таких финансовых единицах, как аттический талант либо южногерманский талер.
Первый содержал 26 106 г серебра, второй — всего 16,67 г того же металла, но и тот и второй ни при каких обстоятельствах не существовали в виде монеты, а были всего лишь мерой счета более небольших денег — драхм либо грошей. Так и танк, которому предстоит прожить во встречном бою как раз 17 мин., — это не более чем математическая абстракция. Речь заходит только об удобной для времени логарифмических линеек и арифмометров интегральной оценке.
Не прибегая к сложным расчетам, штабист имел возможность выяснить, сколько танков пригодится для боевой задачи, на протяжении исполнения которой требуется под огнем пройти то либо иное расстояние. Сводим воедино расстояние, время жизни и боевую скорость. Определяем по нормативам, сколько танков в строю должно остаться на ширину фронта по окончании того, как они пройдут через преисподняя боя.
И сходу ясно, подразделению какой численности боевую задачу направляться поручить. Прогнозируемый выход из строя танков не обязательно означал смерть экипажей. Как цинично рассуждал в повести офицера-фронтовика Виктора Курочкина «На войне как на войне» механик-водитель Щербак, «Вот было б счастье, в случае если б фриц закатал болванку в моторный отсек: машине капут, и все живы».
И для артдивизиона исчерпание получаса боя, на что он был вычислен, означало в первую очередь израсходование боекомплекта, перегрев стволов и откатников, необходимость ухода с позиций, а не смерть под огнем.
Нейтронный фактор
Условное «время судьбы в сражении» удачно служило штабным офицерам и тогда, в то время, когда приходилось определять срок боеготовности наступающих танковых подразделений в условиях применения соперником нейтронных боеголовок; в то время, когда необходимо было прикинуть, какой мощности ядерный удар выжжет вражеские ракеты класа "Земля-Земля" и продлит время судьбы своим танкам. Задачи применения огромных мощностей решались несложными уравнениями: как раз они давали однозначный вывод — ядерной войны на Европейском ТВД нужно избежать.
Ну а современные системы управления военными действиями, от самых высокоуровневых, таких как Национальный центр управления обороной РФ до тактических, таких как Единая совокупность управления тактического звена «Созвездие», применяют более дифференцированные и более правильные параметры моделирования, которое сейчас ведется в настоящем масштабе времени. Но, целевая функция остается прошлой — сделать так, дабы и люди, и автомобили жили в сражении большое время.