Первая мировая под землёй
В канун столетия начала Первой Мировой каналы, кинокомпании, издатели и книжные издательства компьютерных игр обрушили на потребителей по всему свету лавину самого разнообразного контента. Переиздания произведений, ставших классикой, в этом потоке заняли далеко не самое последнее место, но отечественный читатель заметил и новые для себя произведения – такие, как роман английского писателя Себастьяна Фолкса «И пели птицы».
В Российской Федерации в перечне самых читаемых произведений о Первой мировой, несомненно, лидирует германский роман Эриха-Марии Ремарка «На Западном фронте без изменений». Из французской художественной литературы, пожалуй, многие отыщут в памяти «Пламя» Анри Барбюса, за чешскую, само собой разумеется, отдуваются «Похождения бравого воина Швейка», австрийская литература поплачет об ушедшей империи вместе с «Маршем Радецкого» Йозефа Рота, а американцы ответят текстами Хемингуэя и Дос Пассоса.
Русский и советская литература кроме этого представлена многими мемуарными и художественными произведениями, среди которых выделяются романы Михаила Шолохова, Алексея Толстого, Сергея Сергеева-Ценского и многих вторых. Сейчас к этим в далеком прошлом любимым текстам прибавились прекрасно забытые либо до недавнего момента вовсе не узнаваемые широкой публике произведения (к примеру, произведения русских эмигрантов).
Эдди Рэдмейн в роли Стивена Рейсфорда. В романе Рейсфорд предстаёт в другом виде: «Джек заметил чёрные волосы с проседью на висках, частые, скрывшие верхнюю губу усы и задумчиво всматривавшиеся в него громадные карие глаза. Лет офицеру могло быть от двадцати пяти до сорока»
Среди моря художественной литературы о Первой мировой один из замечательнейших его архипелагов – английская художественная литература, мемуары английских исследования и участников войны английских историков – остается фактически не привычным русскоязычной аудитории. Из-за чего так случилось – отдельный разговор, но лишь сейчас на отечественный книжный рынок стали попадать переводы книг, ставших культовыми для многих миллионов зарубежных читателей ещё десятки лет назад.
Среди них мало произведений, в далеком прошлом признанных знаковыми и выяснившими развитие английской литературы, как, к примеру, «Со всем этим покончено» Роберта Грейвза либо «Скрытые смыслы войны» Эдмунда Бландена, либо книги Зигфрида Сэссуна, Форда Мэдокса Форда, Фредерика Мэннинга, Веры Бриттен и многих вторых. Русским читателям из всей плеяды писателей армейского поколения оптимальнее известен, пожалуй, Ричард Олдингтон с романом «Смерть храбреца», ценимым советской критикой в первую очередь за собственный антивоенный пафос.
Работа в туннелях была изнуряющей из-за нередких обвалов, постоянной опасности и недостатка кислорода взлететь на воздушное пространство, в случае если сапёры своевременно не слышали работы немцев по сооружению контрмин. «Джек Файрбрейс… намерено приспособленной для данной цели лопаткой… отковыривал куски глины, наполняя ими мешок, что передавал после этого собственному напарнику Эвансу, и тот уползал с ним в темноту. Джек слышал, как молотки стучат по доскам, которыми за его спиной обшивали стенки туннеля, но в том месте, где он трудился, на самом переднем краю, ?в забое?, никаких обеспечений того, что проход удержится и его не засыплет глиной, не существовало»
За век по окончании Первой Мировой показалось и большое количество новых произведений. Среди них стоит обратить внимание на роман Себастьяна Фолкса (Sebastian Charles Faulks) «И пели птицы…» (в оригинале Birdsong – «Пение птиц»), написанный всего 22 года назад, но, однако, успевший снискать огромную популярность в Британии и за её пределами.
Популярность его так громадна, что эта книга в 2003 году была на 13-м месте в перечне 100 самых любимых англичанами романов, опередив, к примеру, такие произведения о грандиозных конфликтах в истории Америки и Европы, как «Война и мир» Толстого и «Унесённые ветром» Митчелл. В 2012 году на базе романа Фолкса режиссёром Филиппом Мартином был снят двухсерийный телевизионный фильм по сценарию Эби Морган, с Эдди Рэдмейном и Клеманс Поэзи в основных ролях. И книга, и её экранизация (а до этого были ещё и театральные постановки), любая на собственный лад, передают подробности и различные оттенки исторической картины Великой войны.
«Ещё один удар – отчётливый, но не хватает гулкий для дерева; похоже, это боеприпас ударил в почву, покачнув её. Джек опять напряг слух. Но тут его запутал глухой стук – как будто бы рядом уронили на землю мешок картошки. Это Тёрнер повалился на пол туннеля»
Примечательно, что Себастьян Фолкс признавался по окончании выхода книги, что «большинство художественных произведений… [о войне 1914–1918 гг.] его разочаровала, как и прославленные мемуары армейских, написанные с присущей офицерам отстранённостью». Потому он захотел привнести в собственный роман что-то новое, дабы привлечь интерес кроме того тех, кто прекрасно знаком с историей Великой войны. Таковой необычной новинкой стала история бойцов-землекопов, сражавшихся в окопах Западного фронта, в первой половине 90-ых годов двадцатого века вправду неизвестная кроме того экспертам – так, историк Саймон Джонс говорит всего о двух значимых публикациях, показавшихся во второй половине 30-ых годов двадцатого века и в конце 1950-х.
В один момент с поиском исторической «изюминки» Фолкс мучился над проблемой исторической памяти. Он никак не имел возможности решить, для чего ему самому и его современникам нужна эта история. Дабы сделать её более личной и отчётливей продемонстрировать связь между поколениями, автор ввел в качестве одного из основных персонажей Элизабет, внучку воина Первой мировой, которая и пробует через 60 лет по окончании окончания конфликта ответить для себя на вопрос – на что ей эта война?
Так, эта работа вписывается в широкий круг книг, так или иначе эксплуатирующих тему памяти Первой Мировой.
Натурализма в изображении жертв войны хватает как в романе, так и в телефильме
Уже эпиграф к роману намекает, что, не обращая внимания на декларированное автором намерение отыскать что-то новое и отойти от манеры прославленных писателей, прошедших войну, произведение Фолкса однако остаётся в русле литературной традиции. Эпиграф – цитата из стихотворения Рабиндраната Тагора: «Расставаясь с этим миром, я сообщу в собственном прощальном слове: то, что мне довелось заметить, уму непостижимо».
Эти слова мать убитого 4 ноября 1918 года английского поэта Уилфреда Оуэна отыскала в его записной книжке. И дух этого и других великих поэтов, прославивших и проклявших войну в собственных воспоминаниях и стихах, незримо присутствует в романе Фолкса.
Кроме того обложка британского издания с картиной 1855 года кисти Ипполита Фландрена, как пишет сам Фолкс, «не в полной мере подходящей, но отражающей силу и уязвимость юности», перекликается со известной картиной Джорджа Клосена «Скорбящая юность», написанной в 1916 году по окончании смерти на фронте жениха дочери живописца. Нужно подметить, что обложка русского издания ни к чему не отсылает и, в общем, способна лишь отпугнуть читателя.
«Под землёй уходили на большом растоянии в синеватую глину штольни. Начальные участки тех, что залегали глубже, воины расширили, и оказались громадные подземелья, в которых возможно было отдыхать и дремать, не поднимаясь наверх»
Роман поделён на пара частей. Воздействие самой первой происходит в 1910 году, время действия остальных – в 1916, 1917 и 1918 гг., а перемежаются они вставками, относящимися к 1978–1979 гг. Главный герой романа – юный британец по имени Стивен Рейсфорд, до войны – служащий компании, занимающейся текстильным производством, а на протяжении Первой мировой – лейтенант в пехотном полку.
Первая часть обрисовывает нахождение Рейсфорда в Амьене и его сообщение с Изабель, супругой некоего Азера, французского текстильного промышленника, их бегство, жизнь совместно и неожиданный разрыв. Фолкс позже подтверждал, что образами собственных храбрецов-французов многим обязан не столько известным храбрецам Флобера, сколько Стендалю и Золя. Первая часть является завязкой, к её событиям позже неизменно в мыслях возвращается Рейсфорд, будучи на передовой в окопах либо туннелях под ними.
Его встречи с Изабель и её сестрой в последующих частях станут ответственными узлами сюжета.
«Уже темнело. Джек отправился по колеистому просёлку к низкой каменной стенке, за которой начиналось распаханное поле. На нём были последовательностями расстелены драные, в чёрных пятнах одеяла.
Лица лежавших на них людей белели в свете поднимавшейся из-за рощицы луны. Кое-какие тела уже раздулись, распарывая надетые на них мундиры, кое-какие были без рук либо без ног, и от всех веяло тленом»
Части, обрисовывающие метания Элизабет, внучки Рейсфорда, в 1978–1979 гг. в отыскивании прошлого собственной семьи, наименее ясны. Быть может, что Фолкс кроме того перестарался с имитацией «тусклой прозы, отражающей, по определению Элизабет, «отсутствие глубины» в нашей жизни». Возможно кроме того высказать предположение, что отсутствие этих глав нисколько не повредило бы роману в целом.
Пожалуй, многие сцены 1978–1979 гг. необходимы были Фолксу для придания большего трагизма армейским главам. Так, на протяжении визита воинского мемориала недалеко от французского города Альбер героине стало дурно от вида арки, на всей поверхности которой «были высечены в камне имена британцев… они теснились на каждой колонне, окружая её, занимая ярды, много ярдов», и от объяснения служителя, что это лишь имена пропавших без вести в сражениях на окрестных полях, а около, на этом и других кладбищах, лежат ещё сотни и десятки тысяч погибших.
В данной и некоторых вторых сценах идёт перекличка с армейскими главами, в которых продемонстрировано, как умирали эти люди. В 1916 году пара сапёров замечали испуганно с возвышенности, как «траншея внизу опять извергла солдат, новая их волна покатила по усеянному воронками лунному ландшафту… Они преодолели не больше десяти ярдов, и цепь их начала редеть. Сперва падали единичные бойцы, после этого, в то время, когда они достигли стенки заградительного огня, падавших стало больше, в этот самый момент их нашли пулемёты».
По окончании боя ефрейтор роты зачитал перечень, и «…в случае если на названное им имя никто не откликался, он сходу выкликал следующее… Из 800 бойцов батальона… отозвались на собственные имена 155». В целом, данный параллелизм между настоящим и прошлым выглядит пара избыточным, потому, что армейские главы превосходно справляются с созданием ужасного настроя у читателя.
Помывка не всегда была дешева воинам. Жаль, но она и дезинфекция вещей не помогали против вездесущих вшей. В романе об этом написано прямо, в то время как в телефильме к этому, конечно, внимание зрителя не завлекают
Армейские главы, по большому счету, на мой взор, оказались самые удачными. Выполненные динамизма и богатые подробностями, они рисуют весьма интересный образ английской армии на Западном фронте таким, каким он предстает для поколения, для которого Великая война – только пара параграфов в книжках истории. Фолкс одну из собственных задач видит именно в прекращении «заговора молчания» около Первой Мировой.
Одними из самых увлекательных и волнующих сцен, несомненно, являются сцены в туннелях. Наименование романа «И пели птицы…» кроме этого отсылает читателя к практике рудокопов применять птиц в клетках для проверки наличия смертоносных газов в шахтах. В этом случае это только знак длящейся вопреки всему жизни. Война под землёй, однако, ничем не лучше войны на поверхности: «Необычный, думал Стивен, метод убивать время на войне – уподобляясь грызунам в их родной стихии.
Сапёры защищены от громадных атак, от зрелища сваленных в кучу трупов, но мир, в котором они обитают, наполнен собственными кошмарами».
«Ротой, выступившей по указанной ей дороге на Ошонвиллье, обладала собственного рода нервическая «joie de vivre» (радость судьбы)»
В случае если в окопах пулемёты, артиллерийские обстрелы и снайперы, то внизу, в туннелях, человек сталкивается с не меньше смертоносными вещами, устроенными соперником. Английские и германские минёры игрались между собой в кошки-мышки. Лишь воины нормально выходили из шахты, как «…в туннеле что-то громыхнуло и мимо… пронёсся громадный ком, слепленный из почвы, останков и камней четырёх людских тел с оторванными головами и конечностями».
Позже один из выживших сапёров только может заявить, что он что-то «расслышал, но поразмыслил, что это боеприпасы. А в том месте, наверное, подкоп рыли».
Фолксу удалось создать как живые и запоминающиеся образы храбрецов – воина-сапёра Файрбрейса, его начальника капитана Уира, капитана-пехотинца Грея – так и весьма броские описания событий: битвы на Сомме, боёв 1917 и сражений года в последние дни войны, в то время, когда соперники уже были вымотаны до предела. Любой из них проходит через собственный персональный преисподняя войны, что изменяет и изнуряет их. Они видят смерть товарищей, удостоверяются в крушении прежней любви либо определят о смертях родных дома, где до людей дотягиваются не газ либо пуля снайпера, а смертельная заболевание.
«Ноги Стивена с опаской несли его вперёд по развороченной почва. Пройдя ярдов двадцать-тридцать, он почувствовал, что словно бы плывёт над собственным телом, получившим жизнь автомата, над которым прошлый хозяин не властен. Он как будто бы бы отделился, как во сне, от железного воздуха, через что продвигалась его плоть. И впал в транс, принёсший ему подобие облегчения, что-то, смахивавшее на веселие»
Фолкс не обвиняет никого в тысячах смертей, он только устами храбрецов констатирует, что перед наступлением у Тьепваля германская проволока «цела в течении сотен ярдов», а все беседы о боеприпасах, каковые искрошили её – это штабные байки «от ниссан блюберд, [командира 4-й армии] Роулинсона и других». В следствии Рейсфорд с кошмаром подмечает в пылу атаки, как «воины бестолково бегали на протяжении [заграждения]… пробуя отыскать проход.
Они увязали в витках колючей проволоки, навлекая на себя потоки пулемётного огня, дёргаясь, сгибаясь и подпрыгивая. Но стараний собственных воины не оставляли. Двое из них, с кусачками, постарались – бесполезно – проползти между трупами к проволоке, но перемещение их позвало на себя пламя снайпера, и оба замерли, приникнув к почва».
«Бреши в проволочном заграждении заполнились людскими телами»
К 1917 году в подразделении Рейсфорда всецело сменился состав, а от сослуживцев в памяти храбреца «сохранилось только неспециализированное чувство сообщества усталых мужчин в грязных обмотках и шинелях и поднимающегося из-под касок сигаретного дыма», а воображение «легко рисовало ему наивную беззащитность вывалившихся наружу кишок, но он не всегда мог сообщить, кому они принадлежали».
Знаковыми становятся для Рейсфорда спуски в туннели – что в 1916 году, в то время, когда его не легко ранило взрывом гранаты, что в 1917, в то время, когда он переживает приключение в туннеле вместе с капитаном Уиром, выбравшись из-под почвы вместе с канарейкой, которую ни один из них не сумел убить. Главным делается финальный эпизод 1918 года, в то время, когда сапёр Файрбрейс и пехотинец Рейсфорд выясняются в ловушке туннелей, из которой живым выходит лишь один из них. Встреча с германскими воинами преобразовывается из смертельной схватки в всепрощения и торжество жизни: «Два бойца обнялись, уткнулись лицами в плечи друг друга и начали плакать над мучительной странностью людской судьбе».
«Боже, прошу вас, останови это, думал Джек. Прошу вас, не разрешай им бросать в данный смерч новых воинов. Подошёл и поднялся рядом с ними падре Хоррокс. Он перекрестился, попытался успокоить их молитвой и возвышенными словами»
Стоит сообщить и о русском издании романа. Книга издана на хорошей бумаге. Единственное, на чём очевидно сэкономило издательство «Синдбад», выпустившее эту книгу, – это обложка, иллюстрация на которой, как уже выше упоминалось, не идёт ни в какое сравнение с уникальной. Но, германское и французское издания романов вышли не только с другими обложками, но и совсем под вторыми заглавиями.
Французы дали роману наименование «Дорога огня», а немцы – «Песнь великого пожара». Потому ответ издателей Сергея и переводчика Ильина покинуть максимально близкое к британскому оригиналу наименование возможно лишь приветствовать. Перевод Ильина, что известен собственными работами над британской прозой от Уайльда до Набокова, выглядит весьма добротно и может порадовать самого взыскательного читателя.
Один из немногих огрехов – путаница со должностями и званиями комсостава, каковые переданы в тексте Фолкса сокращениями типа CSM (company sergeant major, т.е. ротный сержант-майор) либо CO (commanding officer, т.е. начальник) и каковые Ильин переводит, ориентируясь скорее на американскую совокупность званий и награждая последними кроме того немцев.
«Два бойца обнялись, уткнулись лицами в плечи друг друга и начали плакать над мучительной странностью людской судьбе»
Публикация романа Себастьяна Фолкса, не обращая внимания на композиционные небольшие огрехи и недостатки текста перевода, стала вправду значимым событием и, надеюсь, началом настоящего освоения русскими читателями огромного океана английской художественной литературы ХХ–XXI вв., посвящённой Великой войне.
Литература.
- Фолкс С. И пели птицы / пер. с англ. С. Ильина – М.: «Синдбад», 2015
- Фассел П. современная память и Великая война – СПб.: Издательство Европейского Университета в Петербурге, 2015
- Jones S. Underground Warfare 1914–1918 – Barnsley: Pen & Sword ЛТД, 2010