«Лоскутная монархия» и её наследники
Говоря об Австро-Венгерской империи, историки испытывают определённое затруднение — относить либо не относить её к числу великих держав. С одной стороны, двуединая монархия заметно уступала остальным политическим монстрам Европы и США и по экономической, и по военной мощи, и по влиянию. С другой — наследница некогда одной из самые значительных государств-членов Евросоюза настойчиво пробовала вести собственную линию во всём, в том числе и в кораблестроении.
К сожалению, «лоскутная монархия», как иронически именовали её соседи-недоброжелатели за пёстрый состав автономий и народов, отнюдь не блистала наличием громадных средств для ВМС. В особенности это касалось крейсеров, вовсе выпадавших из сугубо оборонительного «флота береговой обороны», не планировавшего высовываться за пределы Адриатики.
На переходе от девятнадцатого века к двадцатому в Австро-Венгерской империи действовал необычный 8-летний «пост», на протяжении которого закладка новых единиц фактически не предусматривалась. Как ни необычно, но это в определённой мере сыграло на руку австрийцам: им удалось проскочить «смутный период», связанный с весьма стремительным развитием морской техники и сходу приступить к созданию нового флота.
В 1906 году граф Рудольф Монтекукколи, папа современных ВМС страны, сумел включить в программу кроме эскадренных миноносцев и дредноутов ещё и один корабль принципиально нового для данной страны типа. Обращение шла о быстроходном лёгком крейсере, снабжённом турбинными механизмами, предназначенном для действия с в один момент запланированными современными эсминцами.
Очень сильно размахнуться его создателям не дали: водоизмещение ограничивалось всего 3500 тоннами. По окончании рассмотрения в качестве вероятных прототипов известного в будущем германского «Эмдена» и куда менее успешного американского «Честера» конструкторы (их состав был столь же пёстрым, как и население самой империи) решили создать собственный личный проект. В итоге оказалось что-то похожее на громадный эсминец как по соотношению длины и ширины, так и по архитектуре.
Но «австрияк» кардинально отличался от «миноносной братии»: он имел броневую защиту, складывающуюся из пояса, закрывавшего механизмы, и 20-мм палубы, закрывавшей его сверху. Погреба защищались лишь палубой, но они размешались достаточно глубоко под ватерлинией, и, чтобы попасть в них сбоку, боеприпасу было нужно бы пробить изрядную толщу воды. Удачно подобрали и артиллерию, складывавшуюся из семи 100-мм орудий завода «Шкода».
Маленькие пушки имели, кроме в полной мере приличной баллистики, унитарные патроны и клиновой затвор, разрешавшие развивать отменную для того времени скорострельность — более чем 15 выстрелов в 60 секунд в теории. На практике, при продолжительной стрельбе, само собой разумеется, для того чтобы достигнуть не получалось, но и 10 выстрелов в 60 секунд из каждого ствола снабжали колючий металлический град для вражеских лёгких судов.
Подкачала у «Адмирала Шпауна» (как назвали новый корабль в честь большое количество сделавшего для имперского флота и сравнительно не так давно ушедшего в отставку бывшего морского министра), разве что турбинная установка. Неопытные в этом деле австрийские инженеры, не обращая внимания на помощь со стороны немцев, очевидно перемудрили, установив на крейсере шесть турбин, приводивших в перемещение четыре вала. Но, именно это помогло «Шпауну» развить на опробованиях 27 узлов.
Такими достижениями в 1911 году имел возможность похвастаться мало кто из соперников из намного более именитых морских держав.
Исходя из этого неудивительно, что в то время, когда в 1910 году появился вопрос о необходимости усиления флота, в качестве прототипа для новых лёгких крейсеров избрали как раз «Шпаун». Сейчас программа предусматривала постройку сходу трёх единиц. Действительно, на пути её исполнения поднялись неприятности, угадать каковые никто заблаговременно не решился бы — не считая самих жителей «лоскутной монархии».
Первоначально все крейсера должны были строиться на верфи «Кантиери Навале Триестино», пребывавшей в пригороде Триеста Монфальконе, но против этого быстро возражали венгры. «Вторая голова» империи желала заиметь собственную долю золотого дождя, что, как казалось, должен был пролиться на компании, взявшие заказ. Австрии было нужно пойти навстречу, потому, что венгерские депутате принятие программы.
В следствии две единицы из трёх урвала для себя верфь «Ганц-Данубиус», расположенная в Фиуме, единственном порту тогдашней «громадной Венгрии» (сейчас хорватский город Риека).
Однако, неопытный в постройке современных судов новичок справился с задачей совсем хорошо (не смотря на то, что и не скоро), а вот личная компания из Триеста фактически «завалила» собственный заказ.
Выстроенная ею «Сайда», не смотря на то, что и вошла в строй на пара дней раньше «Гельголанда» и на девять месяцев раньше последней в серии «Новары», взяла неудачные и очень ненадёжные механизмы, почему ей было нужно отставаться в базах значительно продолжительнее, чем «сестричкам». Да и по скорости «Сайда» уступала тому же «Гельголанду», только мало не дотянувшему на опробованиях до 29 узлов.
Хороший итог: новые крейсера вправду стали быстроходными и имели возможность на равных функционировать вместе с эсминцами.
При всех собственных преимуществах, австрийские «скауты» оставались обычными средиземноморскими, кроме того, правильнее — «адриатическими» судами. Теснота внутренних помещений приводила к тому, что команда предпочитала, по возможности, имеется, отдыхать а также дремать на верхней палубе.
Представим себе, как бы такое «квартирное ответ» смотрелось где-нибудь в Северном море, скажем, зимний период либо в осеннюю пору.
Но, в случае если сказать о своевременности, «гельголанды» пришлись ко двору как запрещено кстати. Головные единицы вошли в строй в роковом августе 1914 года, именно к началу всемирный войны.
Действительно, в первые месяцы Адриатика оставалась достаточно безмятежной. французы и Англичане входили в неё редко (действительно, любой раз громадными силами). Но на протяжении таких «посещений» австрийские суда разумно предпочитали не выходить в море. Обстановка быстро изменилась с вступлением в войну на стороне Антанты Италии — бывшего союзника по Тройственному соглашению, пребывавшего практически под боком и имевшего совсем недурной флот.
Возмущённые австрийцы ответили немедленными действиями, в которых активнейшее участие приняли быстроходные крейсера.
Итальянцы, имевшие в строю кроме этого три быстроходных «скаута»: «Куарто», «Нино Биксио» и «Марсала» (о них мы говорили ранее) и плюс к ним пара больших эсминцев (другими словами, как минимум, равные силы), однако, были достаточно беззащитными перед лицом мгновенно бьющего и столь же мгновенно ускользающего соперника.
Было нужно призвать на помощь британцев, каковые отправили на Адриатику собственные «города». В итоге все заметные стычки на море происходили с их участием. самая известной из них являлось наступление на Отранский барраж, малоэффективную, но очень затратную «дырявую занавеску» для подводных лодок, складывающуюся из сетей, каковые вывешивали английские дрифтеры, пригнанные с Северного моря.
Столь заманчивая цель, конечно, завлекала австрийцев, неоднократно планировавших налёты на беззащитных рыбаков. В мае 1917 года лихая тройка «гельголандов» под руководством капитана 1 ранга Миклоша Хорти в сопровождении эсминцев на подходе к барражу перехватила союзный конвой, но после этого сама попала в «занимательное положение»: путь к себе им преграждали английские крейсера «Бристоль» и «Дартмут», не считая итальянских эсминцев.
Разгорелся бой не на жизнь а насмерть, дистанции время от времени уменьшались всего до 25 кабельтовых.
Продолжительно выстоять под огнём шестидюймовок мелкие кораблики не могли, не смотря на то, что и продемонстрировали изрядную живучесть. Единственное тяжёлое повреждение взял «Новара»: боеприпас перебил крейсер — и паропровод начал скоро терять движение.
И тут австрийцы показали себя легко превосходно: не смотря на то, что соперник усилился за счёт подхода «итальянца» «Куарто», «Сайде» удалось подцепить собственного собрата на буксир. Но, будущее обоих была бы незавидной, ели бы не помощь «старших товарищей»: броненосца «Будапешт» и броненосного крейсера «Санкт Георг», подоспевших в самую последнюю 60 секунд. Сами австрийцы выпустили две с половиной тысячи снарядов, но попали всего лишь парой.
Действительно, это относится лишь попаданий в «настоящего соперника»: для потопления же 14 дрифтеров пригодилось пара залпов. В полной мере благополучно окончилось ещё куда как более неисправимое приключение лично для «Гельголанда», в то время, когда он за два дня до Нового года (1917-го) попал в «клещи» между двумя группами крейсеров. С одной стороны к ПОЛЮ боя торопились «Веймут» и «Нино Биксио», с другой — «Куарто» и «Дартмут».
Тут австрийцам помогла их известная скорость: затопив «хромую утку» (утративший движение эсминец «Татра»), «Гельголанд» с оставшимися эскадренными миноносцами сумел уйти, пройдя через град снарядов с четырёх крейсеров.
Нужно сообщить, австрийцы замечательно осознавали, что их красивые и скоростные «скауты» не смогут соревноваться с современными крейсерами государств Антанты, в первую очередь Британии.
С момента вступления в войну Италии конструкторы начали лихорадочно перекраивать чертежи планировавшихся к постройке новых крейсеров. Изначально следующая тройка представляла собой увеличенный «Гельголанд» водоизмещением в 5000 т, вооружённый аж четырнадцатью (!) 120-мм орудиями (из которых, но, на борт имела возможность стрелять ровно добрая половина). Снова скорость являлась значительной «изюминкой»; предполагалось, что эти суда превысят знаковый предел в 30 узлов.
Для её успехи австрийцы пошли по проторённому пути, выбрав для корпуса весьма острые обводы и ненормально громадное для крейсера отношение длины к ширине — более 11. Возможно практически не сомневаться, что им удалось бы достигнуть задуманного так же, как и прежде ценой весьма тесной палубы. Но, в случае если скоростные качества и артиллерия были на высоте, защита оставалась скромной: бронирование борта сделало ход назад и не превышало 20 мм. Главным препятствием являлась 40-мм палуба со скосами.
202.
Лёгкий крейсер «Новара» (Австро-Венгерская империя, 1915 г.)
Строился компанией «Ганц-Данубиус» в Фиуме (Риека). Проектное водоизмещение — 3500 т, полное — 4010 т, большая протяженность — 130,6 м, ширина — 12,8 м, осадка — 5,3 м. Мощность двух-вальной паротурбинной установки 30 000 л.с., проектная скорость 27 узлов.
Бронирование: борт 60 мм, палуба 20 мм, щиты орудий 40 — 10 мм, боевая рубка 50 мм. Оружие: девять 100/50-мм орудий, одна 47-мм пушка, два 450-мм торпедных аппарата. В 1914 — 1915 гг. выстроено 3 единицы: «Сайда», «Гельголанд» и «Новара».
Модернизированы на протяжении Первой Мировой с установкой одной 66-мм зенитки и трёх двухтрубных 533-мм торпедных аппаратов. Предполагавшаяся замена пяти из 100-мм орудий (в корме и носу) на два 150-мм не состоялась. По окончании войны первые два переданы Италии («Венеция» и «Бриндизи»), третий — Франции («Тионвиль»). «Тионвиль» сдан на слом в 1941 г., итальянские трофеи исключены из перечней флота в 1937 г.
203. Лёгкий крейсер «Адмирал Шпаун» (Австро-Венгерская империя, 1910 г.)
Строился на верфи ВМФ в Поле (Пула). Проектное водоизмещение — 3500 т, полное — 4000 т, большая протяженность — 130,6 м, ширина — 12,8 м, осадка — 5,3 м. Мощность четырёхваль-ной паротурбинной установки 25 000 л.с., проектная скорость 27 узлов. Бронирование: борт 60 мм, палуба 20 мм, щиты орудий 40 — 10 мм, боевая рубка 50 мм. Оружие: семь 100/50-мм орудий, одна 47-мм пушка, два 450-мм торпедных аппарата. Выстроена одна единица.
Модернизация с заменой двух 100-мм орудий на полубаке на одно 150-мм, предложенная в 1917 г., не состоялась. По окончании войны достался Англии, реализован на слом в Италию в первой половине 20-ых годов двадцатого века.
204. Лёгкий крейсер «Далмация» (Югославия, 1927 г.)
Бывший германский «Ниобе». Строился компанией «Везер».
Эти по окончании модернизации: обычное водоизмещение — 2360 т, полное — 2960 т, большая протяженность — 104,4 м, ширина — 12,4 м, осадка — 5,25 м. Мощность двухвальной паровой установки 8000 л.с., скорость 16 узлов. Бронирование: палуба 20 мм, скосы 50 мм, боевая рубка 80 мм. Оружие: шесть 83,5/55-мм универсальных орудий, четыре 47-мм пушки. Захвачен Италией в апреле 1941 г., Германией — в декабре 1943 г., сел на мель в том же месяце. Потом стёрт с лица земли торпедами.
В таком виде «австрияки», будь они выстроены, в полной мере имели возможность бы сражаться с итальянскими «Куарто», «Марсала» и «Нино Биксио», но вот английские «тауны» второго поколения с солидным бортовым поясом уже были им не по зубам. Осознав эту нехитрую истину из результатов первых битв между немцами и англичанами, конструкторы и дунайские флотоводцы начали ломать голову над тем, как же возможно преодолеть отставание одним скачком, не задерживая процесс и не тратя через чур много денег.
Последовало ответ о перепланировке, которое возможно посчитать легко фантастическим. 120-миллиметровки уступали собственное место паре грозных 190-мм орудий, талантливых пробить броню любого лёгкого крейсера того времени фактически на всех расстояниях боя, и шести кроме этого в полной мере «значительным» 150-мм пушкам. Новый вариант имел, к тому же, и замечательную противосамолётную батарею, складывающуюся из четырёх ещё лишь разрабатывающихся 90-мм зенитных пушек.
Но основной «гвоздь» заключался в защите: преполагалось утолстить пояс всего-то до… 150 мм, сохранив ту же броневую палубу. В таком варианте «крейсера К, L и М» смотрелись весьма грозно.
И это ещё мягко сообщено; если бы их удалось выстроить, как было запланировано, к 1918 году, австрийцы были бы внезапно обладателями самых сильных лёгких крейсеров в мире. А британцы тогда имели возможность бы уж совершенно верно заявить, что их «елизаветницы» с 190-миллиметровками строятся только по делу.
Самое любопытное, что чешские и германские инженеры, создававшие усовершенствованный проект, рассчитывали не через чур очень сильно превышать исходное водоизмещение.
Было бы, само собой разумеется, очень любопытно, как им удалось бы осуществить собственное сверхмускул истое и сверхтолстокожее творение на практике, но проверить это так и не удалось. Обстановка в судостроительной индустрии империи к тому времени была совсем грустной. Немногочисленных мастеров и квалифицированных рабочих как метлой вымели с верфей на фронты: Австро-Венгерской империи приходилось сражаться «на два дома», с «русским клиентом» и «колоссом для битья» — Италией.
Исходя из этого планировавшуюся на июль 1914 года закладку головного крейсера сперва отложили на год, дабы постараться начать его в один момент с двумя вторыми, а позже за явной невозможностью реализации. К концу 1915 года не хватало уже не только рабочих рук, но и нужных материалов.
Подобная будущее постигла и без того именуемые «китайские крейсера».
В 1913 году Австро-Венгерская империя достаточно нежданно победила заказ на четыре единицы для Китая; две из них были чуть больше второй пары. Их предполагалось вооружить теми же 120-миллиметровками. Ясно, что готовый проект, да и собранные к тому времени для его осуществления материалы о постройке, конечно, уже не для Китая, а для себя. В марте 1915 года состоялась закладка головного «громадного» крейсера, что так и не взял собственного имени.
Основная обстоятельство пребывала в том, что фронт проходил фактически рядом с его верфями и Триестом. И стапель, и зачатки корпуса взяли повреждения. По окончании двенадцати (!) сражений на реке Изонцо австрийцам наконец удалось отодвинуть фронт на надёжное расстояние.
На их удивление, все четыре «заготовки» были во в полной мере приличном состоянии, по большей части вследствие того что разрушать, фактически, было нечего: они состояли лишь из киля и нескольких шпангоутов. Соблазн продолжить начатое преследовал имперских кораблестроителей до самого финиша войны, благо треть материалов для корпусов кроме этого уже пребывала на складах.
Замыслы «начать опять» дебатировались по апрель 1918 года. «Громадный китайский вариант» предполагалось вооружить восемью 150-миллиметровками, дополненными девятью 90-мм зенитками, каковые, несомненно, весьма кроме того годились и для стрельбы по эсминцам. Турбины мощностью 37 000 л.с. разрешали сохранять надежду на скорость около 30 узлов. В целом «китайцы» имели возможность бы составить хорошее и, что принципиально важно, однородное в тактическом отношении дополнение к «крейсерам К, L и М».
Но дополнили они только перечень нереализованных проектов «лоскутной монархии», существовать которой оставалось уже считанные месяцы.
Собственную роль в крушении Австро-Венгерской империи сыграли и реально выстроенные «гельголанды». Экипажи «Новары» и «Гельголанда» участвовали в восстании моряков на стоянке в заливе Каттаро в феврале 1918 года, по окончании которого флот фактически прекратил собственное существование. Последующий распад империи привёл к очень необычному «разделу имущества».
Венгрия утратила собственный узенький выход к Адриатике вместе с возможностью иметь морфлот, взяв но бывшего командующего, адмирала Хорти, в качестве главного правителя-регента. Австрия лишилась всего, кроме этого всецело оставшись без морского побережья. А суда достались победителям по окончании нелёгкой и местами кроме того скандальной делёжки.
Любопытно, что самый востребованными из их числа были как раз лёгкие крейсера. На разделку отправился лишь «Адмирал Шпаун», отошедший к британцам, каковые только вяло осмотрели всецело устаревший, на их взор, «скаут». французы и Итальянцы, вынужденные униженно просить «владычицу морей» отправить собственные лёгкие крейсера на Адриатику, так не считали.
Оставшиеся три единицы были включены в состав флотов («Сайда» стала «Венецией», «Гельголанд» — «Бриндизи», а «Новара» — французским «Тионвилем»), став в них самые современными единицами до начала постройки принципиально новых межвоенных типов. Итальянские «австрияки» пребывали на активной работе до 1930 года, а в 1937-м их совсем вычеркнули из перечней и послали на слом. «Тионвиль», как единственный «ребёнок», взял громадную дозу внимания.
Его кроме того перевооружили и держали в качестве учебно-артиллерийского корабля до 1932 года. Позже некогда стремительный корпус применяли в качестве плавучей казармы впредь до поражения Франции в первой половине 40-ых годов двадцатого века, в то время, когда в будущем году его разобрали из-за острого недостатка металла в полуоккупированной стране.
По идее, настоящим наследником морских традиций империи должно было стать Королевство сербов, словенцев и хорватов, потом преобразованное в Югославию.
Вправду, всё побережье, оставшееся по окончании окрестностей и отнятия Триеста итальянцами, принадлежало сейчас «южным славянам». Но преемственности не получилось: распался крепкий офицерский корпус, в значительной степени складывавшийся из австрийских немцев, да и союзники не расщедрились, выделив «новообразованию» только жалкие остатки. Было нужно брать суда у Германии.
Самой большой единицей стал единственный югославский крейсер, бывший старик «Ниобе», приобретённый правительством королевства в 1925 году и переименованный в «Далмацию». Немцы пара «освежили» безнадёжно устаревший корабль, не смотря на то, что трансформации коснулись по большей части внешнего вида. Крейсер взял новый наклонный форштевень, более современные мачты, надстройки и полубак. Во второй половине 20-ых годов XX века «Далмация» прибыла в Адриатику и формально вошла в строй. Формально — по причине того, что оружия она ещё не имела.
Лишь в следующем году на палубе показались 83,5-мм орудия, изготовленные в другом «наследнике» империи — Чехословакии, благо известная «Шкода» полностью вооружала те же «гельго-ланды». В итоге югославский крейсер стал необычным рекордсменом, имеющим мельчайший калибр артиллерии (если не считать английские «скауты» первых серий и итальянские «Агордат» и «Коатит», принадлежащие к совсем второй эре).
Но, у шкодовских пушек было одно значительное преимущество: они являлись универсальными. Так что «Далмация» служила не только в роли учебного судна, но и в качестве корабля ПВО.
Но, будущее первого и последнего крейсера «южных славян» была столь же печальной, как и страны в целом. В апреле 1941 года итальянцы захватили его в Которе в этот самый момент же переименовали в «Каттаро», как и сам город.
В руках новых хозяев кораблик был всего два года, по окончании чего попал к начальным обладателям. Немцы возвратили ему исконное имя — «Ниобе», но поплавать под ним удалось всего пара дней. 19 декабря 1943 года снова полученный крейсер (в далеком прошлом уже таковым не являющийся) сел на мель, по окончании чего его, на всякий случай, прикончили торпедами английские катера.
Так всецело закрылся занавес над адриатическими крейсерами Австро-Венгерской империи и её наследников.