Советские «полутяжеловесы»
Состояние советского крейсерского флота в начале 30-х годов прошлого века чуть ли возможно охарактеризовать в противном случае, как печальное. Последние суда этого класса, лёгкие крейсера типа «Светлана», в массе собственной так и не были достроены. Из оставшихся в строй довольно быстро ввели лишь по одной единице на Чёрном море и Балтике — «Красный Крым» и «Червону Украину» соответственно.
Третьим «везунчиком», причём с куда как более занимательной кораблестроительной судьбой, стал «Адмирал Лазарев». Корабль, готовый к 1918 году практически на 70%, по окончании революции стал объектом самых разных замыслов. Ещё в первой половине 20-ых годов XX века Обороны и Совет Труда вынес распоряжение о достройке крейсера с установкой восьми 203-миллиметровок, снятых со ветхих судов, не подлежащих восстановлению.
Но в следующем году советские конструкторы приступили к созданию принципиально нового морского орудия. Уникальным в нём было практически всё, начиная с калибра.
Выбор 180 мм был очень успешным: пресловутое Вашингтонское соглашение СССР не подписывал и подписывать не планировал, так что новая разработка с 97,5-кг боеприпасом становилась весьма сильным «промежуточным ответом» между через чур тяжёлой восьмидюймовкой и стандартной для лёгких крейсеров шестидюймовкой. Новое орудие, конечно же, имело суть как возможно скорее разрешить войти в дело. В качестве платформы для него и выбрали недостроенного «Лазарева».
Первоначально предполагалось установить пять пушек в палубных установках со щитами, но дефицит средств вынудила ограничиться лишь четырьмя — в этом случае переделки по корпусу сводились к минимуму.
Но, они и без того были большими. Конечно, провалились сквозь землю все казематы, полубак стал более долгим, как и корабль в целом. А над верхней палубой сейчас возвышались в полной мере современные многоярусные мостики, солидные конструкции грот- и фок-мачт (особенную внушительность последней придавал кран для гидросамолёта и подъёма шлюпок, производимого с расположенной между трубами катапульты). И, само собой разумеется, четыре достаточно внушительные башенные 180-мм установки — изюминка перестройки.
В крейсер лишился четырёх котлов из передней группы, каковые уступили место погребам и механизмам носовой группы артиллерии. Чтобы сохранить скорость, все остальные котлы перевели всецело на нефтяное отопление. Итог превзошёл ожидания: на опробованиях «Красный Кавказ», как назвали уже совсем неузнаваемый «Лазарев», превысил 30,5 узла.
В полной мере приличный итог, пускай смотревшийся скромным на фоне пара французов рекордов и раздутых итальянцев.
Но в целом модернизированный до неузнаваемости «старик» так и не стал полноценным современным кораблём. Обстоятельство тому заключалась в первую очередь… в той самой «креативной» артиллерии.
Число 180-мм стволов было через чур малым, чтобы «Красный Кавказ» имел возможность на равных выдержать дуэль не только с полноценными «вашингтонскими» крейсерами, но и со строившимися В первую очередь 1930-х годов очень замечательными «английскими» лёгкими. Подкачала и сама пушка. В рвении создать весьма сильное орудие конструкторы перестарались.
Живучесть ствола составляла немногим более полусотни выстрелов, и это при боезапасе в 150 снарядов на ствол. Получалось, что чтобы расстрелять собственные боеприпасы, нужно было два раза сходить на пара дней в базу для смены ствола. Количество орудий не компенсировалось и скорострельностью, которую с трудом удалось довести до четырёх выстрелов в 60 секунд вместо рассчетных шести.
Очень сильно пострадало и другое оружие, но в этом случае не из-за неудачных черт совокупностей, а просто из-за их отсутствия. В строй «Красный Кавказ» вошёл с «временными» торпедными аппаратами — 450-мм вместо 533-мм и чуть избежал такой же участи с зенитками.
Лишь в последний момент четыре совсем устаревшие 76-мм «противоавиационные пушки» совокупности Лендера заменили на 102-мм универсалки Б-2, также не ахти какие конкретно идеальные, но однако более соответствующие началу 30-х годов XX века.
Но у «комбинированного» крейсера осталась масса возможностей для модернизации, каковые не замедлили последовать: в 1935 году одноствольные 102-мм зенитки заменили на спаренные 100-мм совокупности Минизини, полученные от итальянцев.
К ним добавилось четыре 45-миллиметровки — грустная отечественная пародия на лёгкую зенитку. Через пара лет ещё добавилось полтора десятка пулемётов простых и крупнокалиберных. А уже перед самой войной в отечественных военно-морских верхах задумали громадную перестройку. К тому времени «Красный Кавказ» без всякой войны, лишь на учениях всецело расстрелял собственные стволы, каковые сейчас были пригодны разве что для стрельбы по площадным целям на берегу.
Планировалось заменить установки главного калибра на двухорудийные башни с новыми шестидюймовками, не пришедшиеся ко двору зенитки Минизини — на новые 76-мм, установить 37-мм автоматы, современную совокупность управления огнём и современную катапульту с двумя самолетами КОР-2. Но германское вторжение помешало осуществить эти замыслы.
На протяжении военных действий стало известно, что главным соперником отечественных крейсеров есть авиация, и обойдённый плановыми работами крейсер в начале 1942 года нежданно взял ещё две установки Минизини, снятые с погибшего «коллеги» — «Червоной Украины». За ними последовал пёстрый комплект самых различных образцов, включая несколько 76-миллиметровок, полудюжину ленд-лизовских «эрликонов» и восемь 12,7-мм пулемётов «Виккерс» того же происхождения. Корабль медлено тяжелел и приобретал рану за раной.
Он ставил минные заграждения, эвакуировал войска из Одессы и высаживал десанты. Самой известной из них стала высадка в Феодосии в декабре 1941 года, в то время, когда крейсер смело подошёл прямо к молу занятого неприятелем порта и высадил на него более полутора тысяч людей. Немцы стреляли в него из всех видов пехотного оружия а также танковых пушек, попав практически двумя десятками мин и снарядов.
Но полученные повреждения были блошиными укусами если сравнивать с атаками «Ю-87», каковые положили две бомбы у самого борта. Крейсер еле добрался до Поти, где его ремонтировали «по частям»: кормой в доке, носом на плаву. Пребывав «на лечении», смелый крейсер первым среди всех судов ВМФ СССР взял звание гвардейского и по окончании ремонта продолжил собственную работу до окончания военных действий на Чёрном море.
Но орудия главного калибра «Красного Кавказа» по большей части бездействовали. Всего за войну крейсер выпустил по сопернику 99 180-мм снарядов. Во второй половине 40-ых годов двадцатого века его активная работа закончилась, но ещё в течение пяти лет одна из самые известных боевых единиц советского флота служила в качестве учебного корабля.
А в первой половине 50-ых годов двадцатого века «Красный Кавказ» выполнил собственную последнюю роль — корабля-мишени и в конце того же года отправился ко дну по окончании попадания противокорабельной крылатой ракеты, запущенной с самолёта Ту-4.
При всём уважении к уникальным упражнениям, приведшим к появлению на свет «Красного Кавказа», можно подчернуть, что они были не через чур нужными, с позиций создания современного крейсера. Спроектированный 20 лет назад корпус совсем не доходил под современные стандарты.
Исходя из этого управление ВМФ СССР с громадным интересом присматривалось к тому, что делалось за рубежом. Переговоры о сотрудничестве велись практически со всеми главными морскими державами — Англией, Италией, Францией, Соединёнными Штатами, медлено оживавшей Германией а также Голландией.
Но «владычица морей» на сотрудничество шла очень нехотя, равно как и французы; заокеанских конструкторов интересовали в первую очередь (если не только) деньги — они готовься «красиво нарисовать» любой проект, не очень заботясь о том, кто и как его будет строить, да и интернационального веса у них до тех пор пока очевидно недоставало. Немцы до тех пор пока ещё не развернулись в полную силу. В качестве знаний источника и главного идей оставалась лишь фашистская Италия.
Нужно заявить, что в то время она владела большим авторитетом в кораблестроении. По традиции, начиная ещё с Куниберти военно-морские теоретики с Апеннинского полуострова задавали тон в уникальных разработках И, основное, тоталитарные режимы государств, заявивших собственной целью построение социализма (пускай и очень сильно различного по смыслу), испытывали друг к другу некое доверие.
Еще в первой половине 30-ых годов двадцатого века громадная советская делегация погостила в Италии, осмотрев 37(!) судостроительных, артиллерийских, металлургических и других смежных фабрик и побывав на двух десятках самых современных судов. Неудивительно, что при выборе прототипа для первого советского крейсера итальянские «кондо-тьери» были вне конкуренции. Тем более что заверения о сотрудничестве последовали «с самого верха».
К счастью для нас, процесс пара затормозился, а к 1932 году уже, вправду, было из чего выбрать: серии «и» новые D («Раймондо Монетекукколи») представляли собой прекрасно сбалансированные суда, с успешными обводами, достаточно отработанной и весьма замечательной энергетической установкой и, основное, имели пристойную защиту, практически полное отсутствие которой на прошлых сериях привело к справедливым нареканиям советских экспертов.
Но эти самые эксперты думали, что смогут вместить в «итальянский сосуд» значительно больше, чем его начальные «хозяева».
Изюминкой стала артиллерия: как-то само собой разумеющимся стало то, что первые советские крейсера будут иметь 180-мм орудия. В принципе, мысль смотрелась разумной: не связанный пресловутыми соглашениями СССР имел возможность взять боевые единицы довольно маленького водоизмещения с более замечательным оружием, чем «английские» лёгкие крейсера с их шестидюймовками. Но тут же появлялась неприятность, как и в каком количестве разместить эти грозные пушки.
В первоначальный проект с водоизмещением 6000 т по большому счету помещалось не более четырёх штук, за что он и был отвергнут. Конструкторы дали обещание за счёт прибавки ещё 500 т создать крейсер, прикрытый 50-мм палубной и бортовой бронёй, с тремя двухорудийными 180-мм скоростью и башнями 37 узлов.
Хороший результат, но… мало обоснованный технически. При детальной проработке стало известно, что проект, как и многие советские замыслы тех лет, был через чур оптимистичным из-за недостаточного опыта.
Более либо менее разумное распределение веса увеличило водоизмещение до семи млн кг, причём и это значение вряд ли удалось бы выполнить в металле. Для тех лихих лет вырисовывалось «обычное вредительство». В этот самый момент последовал движение, близкий к гениальности.
Проектировщики внесли предложение усилить артиллерию главного калибра в полтора раза, расположив в башнях по три ствола вместо двух. Ясно, что дополнительный рост водоизмещения ещё на 200 т показался совсем скромным. Проект взял полное одобрение.
Так появился крейсер «Киров» — первенец класса советских крейсеров, пока только на бумаге и всё ещё не в окончательном варианте.
Было нужно кроме того продемонстрировать расчёты и готовые чертежи инженерам компании «Ансальдо», которая не только выступала в роли главного консультанта, но и поставляла механическую установку. По окончании всех коррекций стандартное водоизмещение «лёгкого» крейсера возросло до практически восьми млн кг. В принципе, в полной мере разумная величина для очень занимательного по сочетанию элементов корабля, но намного больше начального значения.
Подобного рода «перегрузка по обстоятельству оптимизма», к сожалению, являлась обычной для подавляющего большинства отечественных первых проектов.
193. Лёгкий крейсер «Киров» (СССР, 1938 г.)
Строился на заводе им. Орджоникидзе в Ленинграде. Стандартное водоизмещение — 7770 т, полное — 9440 т, большая протяженность—191,3 м, ширина—17,66 м, осадка — 7,23 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 110 000 л.с., скорость 35 уз.
Бронирование: пояс 50 мм, палуба 50 мм, башни 50 мм, барбеты 50 мм, боевая рубка 150 мм. Оружие: девять 180/57-мм орудий, шесть 100/47-мм зенитных пушек, шесть 45-мм полуавтоматов, четыре 12,7-мм пулемёта, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 гидросамолёта, до 100 мин. В 1936—1938 гг. по проекту 26 выстроено две единицы: «Ворошилов» и «Киров».
Последний в 1959 г. переклассифицирован в опытовое судно, с 1972-го—плавучая казарма, в 1973 г. исключён из перечней и сдан на слом. «Киров» с 1961 г. — учебный корабль, исключён из перечней в 1974 г., разобран на металл в 1977 г.
194. Лёгкий крейсер «Максим Горький» (СССР, 1940 г.)
Строился на заводе им.Орджоникидзе в Ленинграде. Стандартное водоизмещение — 8050 т, полное — 9800 т, большая протяженность—191,4 м, ширина—17,7 м, осадка — 6,85 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 110 000 л.с., скорость 35 уз. Бронирование: пояс 70 мм, палуба 50 мм, башни 70 мм, барбеты 70 мм, боевая рубка 150 мм.
Оружие: девять 180/57-мм орудий, шесть 100/47-мм зенитных пушек, шесть—десять 45-мм полуавтоматов, четыре 12,7-мм пулемёта, два трёхтрубных 533-мм торпедных аппарата, 2 гидросамолёта, до 100 мин. В 1940—1944 гг. по проекту 26-бис выстроено 4 единицы: «Максим Горький», «Молотов», «Каганович» и «Калинин». «М.
Неприятный» с 1953 г. на модернизации и ремонте, каковые так и не были закончены; в 1956 г. исключён из перечней, в 1959 г. сдан на слом. «Молотов» (с 1957 г. — «Слава») с 1961 г. — учебный крейсер, в 1972 г. исключён из перечней. «Калинин» с 1960 г.—плавучая казарма, в 1963 г. исключён из перечней и сдан на слом. «Каганович» (с 1946-го — «Лазарь Каганович», с 1957 г. — «Петропавловск») в 1960 г. исключён из перечней и сдан на слом.
195. Лёгкий крейсер «Красный Кавказ» (СССР, 1932 г.)
Строился на заводе «Руссуд» в Николаеве. Стандартное водоизмещение— 7450 т, полное — 8890 т, большая протяженность—169,5 м, ширина—15,7 м, осадка — 6,5 м. Мощность двухвальной паротурбинной установки 55 000 л.с., скорость 30 уз. Бронирование: пояс 25 — 75 мм, палубы: верхняя 20 мм, броневая 25 мм, башни и барбеты 25 мм, боевая рубка 125 — 75 мм. Оружие: четыре 180/60-мм орудия, четыре 100/45-мм зенитные пушки, четыре 45-мм полуавтомата, четыре пулемёта, четыре трёхтрубных 450-мм торпедных аппарата, до 100 мин.
Бывший «Адмирал Лазарев». Модернизировался с установкой восьми 100/47-мм зенитных пушек и усиленной малокалиберной зенитной артиллерии. С 1947 г. — учебный корабль, с 1952 г.—корабль-мишень. В том же году потоплен при опробовании ракетного оружия.
По большому счету крейсер вышел куда как более суровым на бумаге, нежели в металле. Строенные 180-мм установки, стволы которых размещались в общей люльке и поднимались и опускались совместно, как единое целое, размешались через чур близко друг к другу.
Так к чрезмерно форсированной баллистике прибавилось обоюдное влияние орудий при залповой стрельбе. Это снижало точность стрельбы и сводило потенциальное преимущество перед вероятными соперниками к эфемерной величине. Для сокращения времени и средств, нужных на замену расстрелянных стволов, пушки, наконец, лейнировали, что произошло благодаря закупке в Италии оборудования для производства лейнеров.
Но это улучшение выяснилось, пожалуй, единственным. Для начала, внедрение этого, непременно, нужного новшества стало причиной некоему понижению длины ствола если сравнивать с «кавказской» пушкой, что потребовало для сохранения тех же баллистических разрешённых сделать новый метательный заряд и создать новый боеприпас. В следствии этого боезапас для пушек «Кирова» не доходил для «Красного Кавказа» и напротив.
Ещё хуже начало обстоять дело со вторым козырем 180-миллиметровки — скорострельностью. В тесной башне не нашлось места для достаточно развитой механизации, принятой на «Красном Кавказе». Было нужно отказаться и от клинового затвора в пользу более надёжного и меньшего по весу и размеру поршневого, заодно и заряд в железной гильзе уступил место классическим шёлковым «мешкам» с порохом.
Всё это упростило совокупность, но отнюдь не благотворно сказалось на и без того не через чур высокой скорости стрельбы. Не смотря на то, что конструкторы предполагали, что орудие должно будет производить боеприпас каждые 10 секунд, но практически при громадных углах возвышения время между выстрелами достигало 20 и более секунд, другими словами никак не меньше, чем у «вашингтонских» восьмидюймовок. К тому же живучесть ствола осталось очень низкой: 60 — 70 выстрелов
Много проблем было нужно претерпеть и с зенитной артиллерией, представленной в первую очередь 100-мм установками Б-34. без сомнений, прогрессивное орудие с хорошей баллистикой, унитарным патроном на установке с пневматическим досылателем должно было давать до 15 выстрелов в 60 секунд, но на практике, снова же, стреляло заметно медленнее.
Столь привычные вынужденные «проектные приписки» по артиллерийской части (так как неудачи с соблюдением технических заданий орудий никак не являлись «спецификой социализма») сочетались с непременно скромным бронированием «полутяжелых» крейсеров.
На него-то прежде всего и обратило внимание управление флота. «Киров» ещё был на стапеле, в то время, когда исходный проект 26 превратился на чертёжных досках в вариант 26-бис.
Бронирование борта усилилось на 40%, на столько же удалось улучшить и защиту башен. К тому же за счёт введения лейнера с «глубокой» нарезкой удалось существенно — до 300 — 320 выстрелов — расширить живучесть ствола. Следствием стала очередная переделка боеприпаса под новый нарез, что сейчас не доходил ни к орудиям «Кирова», ни «Красного Кавказа».
И в случае если на последнем вопрос, что делать с пушками, так и повис в воздухе, то с главным калибром крейсеров 26-го проекта его решили достаточно легко, заменив все ветхие стволы улучшенными.
Существенно изменился и внешний вид «26-бис». Место красивой четырёхногой передней мачты, обвешанной рубками и мостиками, заняла обычная итальянская конструкция в виде замечательного конуса, завершающегося башенкой совокупности управления огнём, «подсмотренная» на том же «Монтекукколи».
Ясно, что усовершенствования стоили очередные три много тысячь киллограм, а в полном грузу ставший головным «бисом» «Максим Горький» превысил знаковый предел в 10 млн кг. Однако, не забывая о всех их «заболеваниях», возможно заявить, что советские «лёгко-тяжёлые» крейсера были в полной мере на уровне.
К началу ВОВ в составе отечественных ВМС пребывало четыре новых крейсера, совсем поровну распределенных между главными театрами боевых действий.
На Балтике был один «26-й» — головной «Киров» и один «26-бис» — «Максим Горький», а на Чёрном море — вторые единицы каждого из подтипов — «Молотов» и «Ворошилов». «Неприятный» стал одной из первых жертв войны. На третий сутки, 23 июня, он подорвался на вражеской мине, в то время, когда вместе с другими новейшими судами осуществлял поиск надводных судов неприятеля.
Тщетно — немцы и не думали рисковать собственными эсминцами и немногочисленными крейсерами в открытой борьбе с довольно-таки сильным советским флотом, предпочитая блокировать его атаками авиации и минными заграждениями. Полностью испытал действие этих средств «Киров», ставший флагманским кораблём Балтфлота на протяжении несчастного Таллинского перехода. Вблизи крейсера, то тут, то в том месте друг за другом взрывались и тонули эсминцы, тральщики, транспорты.
Однако он благополучно дошёл до Кронштадта, где атаки на уже ставший постоянным флагманом корабль не прекращались. В сентябре 1941 года он взял два попадания бомбами и отошёл ещё дальше, в Ленинград. В том месте крейсер стал одной из любимых целей самолетов Люфтваффе, соревновавшихся в чести потопить столь почётную цель. «Киров» сохранился, но утратил примерно сто членов экипажа и всю собственную 100-мм зенитную батарею. «Неприятный» же стал мишенью для германской артиллерии, взяв восемь попаданий.
Но максимум 6-дюймовые «гостинцы» не через чур оказали влияние на боеготовность громадного крейсера, благо ремонтная база пребывала тут же, на берегу.
Отечественные суда отнюдь не являлись беспомощными целями, но и давали сдачи. Их 180-миллиметровки сослужили хорошую работу при отражении попыток захватить Ленинград и позднее, при прорыве блокады города. Лишь «Неприятный» выпустил по сопернику 2300 снарядов. Не очень сильно отстал от него и флагман.
По окончании 1942 года неспешно ослабло и давление вражеской авиации. Война уже закончилась, в то время, когда «Киров» взял собственное самое тяжёлое повреждение. Недотраленная донная магнитная мина взорвалась под дном, к счастью, без фатальных последствий (подобный взрыв пятью годами раньше чуть не послал на дно английский линейный корабль «Нельсон»).
В отличие от скованных на долгое время льдом, минами и авиацией «балтийцев», черноморским крейсерам выпала более привычная работа.
Бессчётные боевые походы совершили и «Ворошилов», и «Молотов». Но, и тут главным соперником оставались германские пикировщики. В ноябре 1941 года несколько «Ю-88» добилась двух прямых попаданий, по окончании чего «Ворошилов» было нужно взять на буксир его старшему товарищу— «Красному Кавказу». «Не остались в стороне» и мины: при мельчайшей активности крейсера подвергались важной опасности из глубины.
Так, практически сразу после получения повреждений от воздушного соперника «Ворошилов» подорвался на двух минах в набеге к устью Дуная. Затем крейсер, перевезший несколько тысячу человек и сотни тонн груза в осаждённый Севастополь, выходил для обстрела соперника лишь один раз.
Необычным «быстроходным транспортом» послужил и его сотрудник «Молотов».
Он неоднократно перебрасывал в Севастополь свежие части, обстреливая «по ходу» позиции неприятеля и вывозя на обратном пути раненых и эвакуируемых. Будущее хранила крейсер на данной стезе, не обращая внимания на атаки самых различных видов авиации, а вот очередной набег (в этом случае на захваченный немцами Крым) был для него несчастливым. Комбинированная атака итальянских торпедных германских самолётов и катеров-торпедоносцев стала причиной попаданию торпеды, оторвавшей более двадцати метров кормы.
Крейсер довели до Поти, где ему «трансплантировали» «чужой орган» — корму недостроенного крейсера «Фрунзе», корабля принципиально другого типа — проекта 68. Не смотря на то, что «операция» прошла достаточно удачно, в военных действиях «Молотов» более не принимал участие. На протяжении «борьбы с культом личности» во второй половине 50-ых годов XX века крейсер приобрел новое наименование — «Слава».
Много пострадавшие крейсера, однако, прослужили довольно продолжительное время.
Исключением стал «Максим Горький», выведенный из состава флота в конце 1956 года и посланный на слом через два с маленьким года. Остальные оставались в перечнях до начала 1970-х, а внушительный и красивый «Киров» еще пара лет затем управлял морские парады на Неве.
Боевой четвёркой «черноморцев» и «балтийцев» программа советских «полутяжеловесов» не ограничивалась.
Ещё две единицы проекта 26-бис заложили на Дальнем Востоке во второй половине 30-ых годов XX века. Но верфи Комсомольска-на-Амуре не смогли завершить работы над «Калининым» до самого финиша 1942 года, а «Каганович» задержался на заводе ещё на два года. «Калинин» предполагалось перегнать на Северный флот по Северному морскому пути, но столь важную операцию было нужно сперва отложить, а после этого и вовсе отменить, благо обстановка на театре в конце 1943 года заметно улучшилась, потому, что союзники выделили для действий в арктических водах большие силы, совсем обезопасив советские порты и свои конвои от вероятных атак надводных судов соперника.
Судьба дальневосточной пары была неинтересной и непродолжительной. «Каганович» два раза переименовывали: во второй половине 40-ых годов двадцатого века — остроумно: в «Лазаря Кагановича», а спустя 11 лет — в политкорректный «Петропавловск». Оба крейсера разоружили в первой половине 60-ых годов двадцатого века, на целое десятилетие раньше «европейских» систершипов, а спустя два-три года последовала и их разборка на металл.
Можно подчернуть, что интересным по концепции советским «полутяжёлым» крейсерам не повезло, как, но, множеству вторых отнюдь не ненужных надводных судов, эсминцев и лидеров, так и не сумевших показать собственные боевые качества в сражениях с равными себе соперниками. Им было нужно бороться с принципиально вторыми опасностями, очень тихо приходящими из-под воды либо нежданно «сваливающимися с неба», для чего куда более ответственными элементами являлись зенитное вооружение и живучесть, нежели уникальные и замечательные 180-миллиметровки со всеми их недостатками и достоинствами. Но чисто умозрительная оценка разрешает заявить, что «26-е» и «26-бис» имели возможность стать очень неудобными соперниками для большинства современников-одноклассников, в особенности в условиях хорошей видимости и погоды.