Крейсера под «ракетным трезубцем»
Вотличие от Британии, Соединённые Штаты вышли из Второй мировой не только без сколь-нибудь значительных утрат в крейсерском составе, но, напротив, с изрядным избытком. Не обращая внимания на немедленное урезание кораблестроительных программ сходу, когда забрезжили показатели победы над Японией, уже готовых и достраивавшихся единиц хватило бы на послевоенные флоты всей земли. Соответственно, поднимался вопрос: что же делать со всем этим добром?
Для противостояния с СССР с запасом хватало и половины, но отправлять на слом вправду очень идеальные суда не поднималась рука. Оставалось постараться интегрировать их в новые реалии и новый мир. И тут задачей номер один становилось оснащение их новомодным оружием — ракетным.
Началась история ракетных крейсеров США с появления… крылатых ракет. Да, это считающееся более чем современным на данный момент оружие разрабатывалось ещё на протяжении Второй мировой, а по её завершению вылилось в что-то необычное и устрашающее, названное Регулус-1. Данный громадный огурец имел жидкостной реактивный двигатель и маленькую скорость полёта, не больше, чем истребители того времени.
Однако, адмиралы захотели применять собственные бессчётные бронированные коробки — тяжёлые и лёгкие крейсера — под их носители, придав им новый статус ударных судов флота. В 1955 году регулусы взяли четыре тяжёлых крейсера типа Балтимор: Лос-Анджелес, Хелена, Толидо и Мейкон. На них в кормовой части на спонсонах разместили по пусковой установке (Мейкон удостоился кроме того двух), пара напоминающей катапульту для гидросамолёта.
Место же крылатых автомобилей в ангарах заняли крылатые ракеты. Пуск воображал собой хлопотливое и небыстрое дело, вряд ли осуществимое без помех в условиях боя. Да и фактически ракета не блистала ни скоростью, ни точностью.
Так что первый блин оракечивания был комом. (Американцы предпочитают именовать его более благообразно — опытом.) Спустя шесть лет комплексы с крейсеров негромко демонтировали и предпочли о них забыть.
Куда как более важной была программа обеспечения ПВО флота с применением ракет. Американцы не без оснований опасались дальних самолётов советской морской авиации, способных нести тяжёлые ракеты класса воздушное пространство — почва (правильнее, поверхность моря), каковые имели возможность нанести огромные повреждения основной мощи — авианосцам, а также разрешить войти их на дно.
Замечательно помнились дела не столь давешних лет, в то время, когда у Анцио и Салерно суда союзников практически терроризировала германская авиация со собственными планирующими бомбами, прообразом нового оружия. Требовалось отодвинуть предел ПВО как возможно дальше от защищаемых авианосцев. Из-за принципиально ограниченной дальности артиллерия для этого не годилась. Единственным ответом тут становились ракеты.
И наболее сильная страна мира приступила к делу основательно, решив ставить не на одну лошадку, а сходу на три. В первой половине пятидесятых годов стартовала разработка американского ракетного трезубца ПВО флота, включавшего ракетные комплексы Тэйлос, Тартар и Терьер, соответственно дальнего, ближнего и среднего действия.
Первым на вооружение флота поспел Терьер. Американская собачка имела возможность поражать цели лишь в прямой видимости, да да и то не потом 20 км — ракета наводилась по радиолокационному лучу. Однако, по тогдашнему уровню техники её сделали двухступенчатой, в следствии чего оказалась она и долгой — 8,3 м, и достаточно тяжёлой — 1,3 тонны.
Ясно, что для применения таковой солидной игрушки требовалась большая платформа, пригодная для размещения не только самих пусковых установок, вместе с тем и для хранения солидного ракетного боезапаса. Корёжить собственные линейные корабли на протяжении первых опытов американцы не захотели, причём кроме того не столько из почтения перед бывшей основной силой флота, сколько из чисто денежных мыслей.
А вот бессчётные тяжёлые крейсера смотрелись в полной мере привлекательными для переделки в первые ракетоносцы ПВО. Изначально головным должен был стать ещё довоенный крейсер Уичита, на котором все три башни главного калибра предполагалось заменить спарками Терьеров. Но столь масштабную перестройку старикана с ограниченным сроком вероятной работы совсем справедливо отвергли. В итоге первенцами стали и более новые, и более солидные бал-тиморы — Канберра и Бостон.
На них сняли лишь кормовую башню, вместо которой по классической артиллерийской линейно-возвышенной схеме воздвигли две спаренных стартовых установки для ракетного запуска. Суда купили интересный вид: их носовая артиллерийская часть осталась без особенных трансформаций, за исключением разве что массивной решётчатой мачты с поисковым радаром, в то время как кормовая ракетная надстройка была переделана всецело, с установкой не только самих ракет, но и двух радиолокаторов для их наведения на высоких постаментах.
Всего на Канберре и Бостоне размещалось 144 ракеты, по 72 на каждую спарку. Конструкторы декларировали для ракет практически что пушечную скорострельность — два залпа в 60 секунд. Но на практике такие нередкие пуски были неосуществимыми, поскольку каждую ракету необходимо было заботливо провожать радиолокационным лучом до попадания в цель.
В другом случае, она преобразовывалась в полууправляемую либо совсем неуправляемую. Но, предусматривался и таковой вариант, для стрельбы по надводным целям. Так, вдобавок к оставшимся шести восьмидюймовкам крейсера купили оружие, воображавшее собой некое подобие громадного фугасного боеприпаса массой 600 кг, летящего со скоростью около 700 м/с.
Помой-му ничего особого, но соль заключалась в том, что скорость эта в течении полёта не падала, а кроме того возрастала, а боеприпас управлялся.
Но, пробные пуски продемонстрировали, что не всё идёт так гладко. Конструкторам было нужно разрабатывать новую модель ракеты, Терьер-11, пришедшую на флот в 1960-м году. Тут уже предусматривалось самонаведение на конечном участке, что благотворно сказалось как на скорострельности, так и на возможности поражать надводные цели.
Но новой модели ракеты ждать не стали. На первой паре превращение артиллерийских крейсеров в гибриды не остановилось. В качестве следующей жертвы руководство избрало уже не тяжёлые крейсера, число которых имело возможность, на его взор, через чур уменьшиться, а лёгкие.
Для этого из резерва извлекли шесть кливлендов, бывших в самоё приличном состоянии. Их поделили на две однообразные по численности группы: одну, в составе Провиденса, Спрингфилда и Топики вооружили уже проверенным Терьером, в то время как вторая тройка — Галвестон, Литтл-Рок и Оклахома Сити — взяла второй, самый замечательный зубец американского противовоздушного трезубца -Тэйлос.
Эта двухступенчатая ракета дальнего (по тем временам) действия поступила на флот во второй половине 50-ых годов XX века и имела очень внушительные характеристики. Она имела возможность настичь воздушную цель на расстоянии до 120 км при фактически неограниченном потолке. Ясно, что такие эти возможно было обеспечить лишь за счёт больших размеров. Протяженность обеих ступеней ракеты достигала практически 10 м- высоты трёхэтажного дома, а масса превышала три тонны.
Наведение ракеты на начальном участке полёта осуществлялось по радиолокационному лучу, а на конечном — посредством полуактивной радиолокационной совокупности.
Американцы гордились своим гигантом, отмечая, что Тэйлос на первом же опробовании легко стёр с лица земли обе скоростные цели на дистанции более 60 км — вправду, весьма прекрасный результат для того времени. Но громадные размеры создали столь же большие сложности при размещении комплекса на судах. На галвестонах тэйлосы хранились в разобранном виде: первая и вторая ступени — раздельно. Перед стартом ракету монтировали, пристыковывая ступени друг к другу.
Ясно, что в военное время такая операция имела возможность стоить весьма дорого: вряд ли самолёты соперника стали бы благородно ожидать, пока американцы подготовят и запустят собственный ответ. Наряду с этим запас ракет для спаренной пусковой установки составлял всего 46 штук, в то время как носители терьеров (кроме этого имевшие всего одну установку в корме) имели практически в три раза больше — 120 ракет, к тому же не потребовавших предполётной сборки.
Однако, кроме того терьероносцы очень сильно страдали от недочёта места. Всё-таки, лёгкие крейсера изначально уступали по объёмам и размерам помещений тяжёлым, а тут ещё адмиралы и конструкторы постарались сохранить всецело артиллерийское оружие в передней части — по примеру Канберры и Бостона. Опыт был неудачен, и такие формы купили лишь первые единицы — Галвестон с Тайфуном и Топика с Терьером.
По другой четвёрке нож врача прошёлся существенно решительнее. На них осталась лишь одна башня главного калибра и две 127-мм установки в носу. Передняя надстройка подверглась значительной переделке, разбухнув ввысь и вширь, захватив ещё и место, ранее занятое 127-миллиметровой артустановкой, которая, со своей стороны, вытеснила возвышенную башню главного калибра.
Нужно заявить, что это отнюдь не украсило гибриды, каковые и без того смотрелись довольно-таки хаотичным нагромождением разностильных надстроек, мачт и радиолокаторов. Над этим всем гордо возвышалась расположенная в самом центре огромная решётчатая конструкция — новая мачта с антеннами радиолокаторов. Некрасивые суда довольно часто бывают одновременно и неудачными.
Переделки кливлендов исключением не стали.
Сейчас стоит отыскать в памяти про третий зубец американского трезубца ПВО. Им стал Тартар, самый мелкий из всех Т. По сути дела, он воображал собой вторую ступень Терьера-ll, лишённую ускорителя. Это сделало ракету очень лёгкой (680 кг) и пригодной для установки не только на крейсерах, но и на фрегатах и эсминцах, где тартары прочно заняли собственные позиции, став через некое время универсальным оружием для всех больших флотов государств НАТО.
На крейсерах же комплекс использовался в качестве оружия самообороны, потому, что поражать цели первые модели имели возможность не потом 12 км.
Место сходу для пары тартаров нашлось на трёх тяжёлых крейсерах типа Олбани, прошедших самая серьёзную ракетную перестройку в начале 60-х годов XX века. В этом случае конструкторы, делая заказ адмиралов, попытались от души. По сути дела, от ветхих судов остались лишь корпуса, причём по большей части в роли оболочки. Все внутренности в корме и носу были полностью выпотрошены.
Место бывших артиллерийских погребов и кладовок и — пунктов небольших помещений управления — заняли широкие залы, хранилища огромных тэйлосов, каковые на этот раз уже не нужно было состыковывать перед стартом. Ракеты в готовом виде подавались в массивные надстройки, откуда поступали конкретно на споенные пусковые установки. По срав нию с этими более чем солидным оружиями, размещённые по бокам от передней надстройки пара тартаров смотрелась обычными ракетными лилипутами.
Более почётное место в самом центре корпуса занял ещё один представитель наступившей ракетной эры: противолодочный комплекс с ракетами-торпедами АСТОР. Это был громадный металлический ящик, в котором таились 8 ракет-торпед, предназначенных для противодействия субмаринам . Совокупность трудилась легко: дабы доставить торпеду к быстроходной ядерной лодке как возможно ближе и скорее, использовалась ракета, приводнявшая собственную смертоносную начинку поблизости по наводке РЛС.
После этого торпеда начинала поиск цели согласно данным имевшей маленькой радиус звуковой головки самонаведения. В целом же крейсера стали совсем неузнаваемыми: пусковые установки ракет, РЛС наведения на высоких постаментах, огромные надстройки делали их похожими на те суда будущего, каковые порождала самая буйная фантазия футурологов 1930-х годов.
Важную роль в новом виде супер-ракетоносцев игрались в первый раз введённые мачто-трубы, либо маки (mack, от mast + stack), как их именовали американцы. С виду монструозные конструкции помогали одновременно и в качестве дымоходов, и в качестве основания для монтажа бессчётных антенн радиолокаторов. Нельзя сказать, что смотрелось всё это красиво, но, как это не противоречит восприятию на глаз, давало выигрыш в массе если сравнивать с мачтами и раздельными трубами, каковые для исполнения тех же функций было нужно бы громоздить на палубе.
Ясно, что при таком массированном наступлении ракетной техники места для артиллерии уже не оставалось. Единственными её представителями являлись две 127-миллиметровки надёжных довоенных моделей, перекочевавшие с эсминцев. Но на крейсера возвратились торпеды в лице двух трёхтрубных аппаратов.
Но предназначались они сейчас не для атак неприятельских линейных кораблей либо сотрудников по классу, а для борьбы со всё теми же подводными лодками. Такая узкая специализация привела к некоторому недоумению у президента Джона Кеннеди, что по окончании успешных пусков ракет задал сопровождавшим его чинам флота несложной вопрос: а чем же отражать атаку, например, торпедных катеров на малой расстоянии? Это был вопрос эксперта: во Вторую мировую Кеннеди сам руководил таким маленьким судёнышком.
офицерам и Адмиралам, не совсем готовым к наличию особых знаний у собственного главнокому, оставалось только изображать немую группу скульптур.
Но, настоящий ответ подразумевался: такие суда не предназначались для независимых одиночных действий и постоянно сопровождались братьями фрегатами: и меньшими эсминцами, талантливыми отогнать неприятельских москитов. Более того, по тому же типу предполагалось переоборудовать ещё три единицы, доведя дело до конца. На взгляд заокеанских адмиралов, ракетным монстрам до полного комплекта не хватало ударного оружия.
Первоначально, ещё на стадии проектирования, на Чикаго, Олбани и Колумбусе предполагалось установить разрабатывающиеся в то время ракеты Регулус-ll, по идее очень сильно превосходившие очевидно неудачную первую модель. Но ракета снова не задалась, и в строй Олбани с компанией вошли без ударного оружия. На следующих единицах решили не мелочиться и разместить стратегические ракеты Поларис с ядерными боеголовками.
Но в этот самый момент идее универсального ракетного крейсера воплотиться не удалось. Ещё до окончания работ на полных переделках программа ракетной модернизации крейсеров… пришла к завершению. Прикинув затраты, в Морском министерстве вынесли вердикт: прекратить. Модернизация вправду влетала в копеечку, а вот то, сколь продолжительно возможно будет содержать ветхие бронекоробки с громадными экипажами, являлось громадным вопросом.
Но, ранее модернизированные суда продержались в строю довольно продолжительное время. Любопытная изменение случилась с первенцами, Канберрой и Бостоном. Во второй половине 60-ых годов XX века их переклассифицировали … обратно в тяжёлые артиллерийские крейсера, подкрепив бюрократию действием: скоро ракетные установки с них сняли, покинув лишь восьмидюймовки.
В таком виде новые ветхие крейсера понадобились для обстрела берега: во Вьетнаме вовсю шла уже нешуточная война.
В ней понадобились и чисто ракетные переделки, прошедшие модернизацию с полной заменой электронного оборудования и пользовавшиеся изрядной популярностью за собственную свойство встречать ракетным клинком вьетнамские самолёты на самых высотах и разных дальностях. На их счету числится много сбитых самолётов; так, лишь один из офицеров-ракетчиков на Чикаго записал на собственный счёт дюжину стёртых с лица земли мигов! Сложно сообщить, как преувеличены его индивидуальные успехи, но что они преувеличены, так это более чем возможно.
Однако, кроме того любимцам публики с течением времени пришёл закономерный финиш. Первым из состава флота вывели Колумбус, на модернизацию которого решили не тратиться. Два вторых дожили до правления президента Рейгана, что, совместно со собственными не меньше агрессивными советниками, никак не хотел отправлять грозные суда на переплавку.
В следствии они пробыли ещё пара лет в резерве, не смотря на то, что уже со снятыми тэйлосами, считавшимися на то время совсем устаревшими.
Несложно подметить, что модернизации и перестройки бывших артиллерийских крейсеров в ракетные в один момент кардинально поменяли их роль в рядах флота. Вместо гордых одиночек — рейдеров либо охотников за ними переделки стали обычными судами эскорта, по большей части авианосных ударных соединений.
Вправду, их зенитные ракеты требовались в первую очередь для предполагаемой борьбы с дальней морской авиацией СССР, которая, со своей стороны, предназначалась для атак американских авианосцев, единственного и крайне важного компонента морской мощи, отсутствовавшего в то время у СССР. Совсем статус судов сопровождения подтвердила не через чур заметная модернизация, осуществлённая с террьерными и тэйлосными кливлендами в первой половине 60-х годов прошлого века. Тогда на крейсерах установили беспилотные вертолёты и мощные гидролокаторы совокупности DASH, сделав их последним барьером между новыми и драгоценными авианосцами советскими ядерными подводными лодками, каковые имели возможность просочиться через многослойную защиту эскорта.
И однако будущее переделок была предрешена. Уже вошли в строй либо пребывали на стапелях специальные суда нового поколения, лучше оснащённые, более удобные для экипажей, в итоге, меньшие по размерам и лишённые таких излишеств, как броня. Старики неспешно уступали им место.
Первыми, что закономерно, со сцены сошла неудачная пара полуартил-лерийских кливлендов, Топика и Галвестон, посланная в вечный резерв в 1969 — 1970 годах. Немногим продолжительнее прослужили два вторых носителя терьеров. После этого строй покинули кливленды Оклахома Сити и Литл-Рок; последний американцы решили сохранить в качестве корабля-музея.
Он остаётся неповторимым примером перестроечного ракетно-артиллерийского гибрида, в своё время казавшимся ответственным элементом американской ПВО флота.