Крейсера, похожие на лайнеры, и лайнеры-крейсера
Два десятилетия на пороге XIX и XX столетий стали годами превращения крейсера в настоящую военную машину. Непрерывно росли размеры; бронепалубные суда уступили место броненосным, последних в одночасье вытеснили линейные. Параллельно показался подкласс быстроходных лёгких крейсеров-скаутов, неспешно ставший главным. Но все разновидности и эти типы предназначались для боя — или в составе эскадр «громадных флотов», или при одиночной охоте за себе подобными.
Флотские разработчики и специалисты не забывали и о таких задачах, как разведка (в интересах все тех же «громадных парней») либо минные постановки. Но в следствии в известном «загоне» была наиболее значимая историческая миссия крейсера охота за торговыми судами неприятеля.
Очевидно, для данной цели, в принципе, доходили многие из универсальных крейсеров начала XX века, каковые имели достаточные автономность и дальность. Но вот у их предшественников неприятностей для того чтобы рода хватало.
Паровые машины 1890-х годов не смотря на то, что и всегда совершенствовались, но все равно оставались очень неэкономичными; паром их снабжали трудившиеся на угле котлы, потреблявшие данный «деликатес» в несметных количествах. (Недаром один из начальников Адмиралтейства в годы Первой Мировой как-то в сердцах возразил собственными крейсерами: «Уголь! Да они ею кушают, как шоколад!») Наряду с этим дальность хода между погрузками редко соответствовала «паспортным» данным.
Обычно, при нехорошем горючем, она чуть достигала половины расчётной. Не напрасно для обеспечения действий собственной Тихоокеанской эскадры адмирала Шпее морскому министерству Германии было нужно выделить более чем двух десятков угольщиков, рассредоточив их по всем портам обеих Америк.
Как раз желание поддержать запас горючего на большом уровне привело к роковой задержке Шпее с походом к Фольклендским островам, где в следствии его уже ожидали английские линейные крейсера, занимавшиеся всё тем же главным крейсерским делом -погрузкой угля.
Ясно, что страны, предполагавшие при морской войны вести активные действия против торговли, подобная обстановка никак не устраивала.
И иногда у них появлялось желание и предпринимались попытки создать специальный корабль, предназначенный если не только, то по большей части для охоты за «торговцами». Об упрочнениях России в данной области мы уже говорили.
Но Российская Федерация не оставалась в одиночестве: на английскую океанскую торговлю, опутавшую собственной сетью всю землю. положили собственный глаз и безоговорочно давшие Англии первенство на воде американцы и французы, замечательно не забывавшие об неприятностях 1812 и унижениях года, доставленных им «просвещенными мореплавателями» в годы Гражданской войны.
Нужно заявить, что неприятность создания качественного «охотника» не исчерпывалась лишь попытками максимально нагрузить корабль особой постройки углём.
Оставалась, например, неприятность скорости. В те времена лучшие пассажирские и почтовые суда (соответственно. и именовавшиеся — пакетботы и лайнеры) владели высокой скоростью. равной либо кроме того превышавшей большой движение тогдашних крейсеров классические 18 — 20 узлов. Особенно отличались в этом отношении пароходы, перевозившие пассажиров через Атлантику.
Причём такую скорость трансатлантики имели возможность поддерживать днями, без поломок и аварий, в отличие от их военных сотрудников, у которых такие неприятности на громадном ходу были очень и очень распространённым явлением.
Итак, задача пребывала в разработке корабля с большим запасом угля, надёжными машинами и высокой скоростью и котлами. Притом не через чур большого, потому, что денежные ограничения никто не отменял.
А этакий специальный «экстремал» никак не был способен оставаться универсальным. Удовлетворение перечисленных выше требований к рейдеру могло быть осуществлено лишь за счёт боевых защиты: и качеств вооружения. Все эти мысли быстро ограничивали желание приступить к созданию специальных охотников за торговлей в мирное время.
Неудивительно, что в числе застрельщиков в деле создания таких «корсаров» стали США. Удачи конфедератских рейдеров и настоятельное желание иметь надёжное средство для вероятной борьбы с «владычицей морей» являлись весомыми гирями на одной из чашек весов, на другую чашку которых требовалось положить изрядное количество нужных для реализации идеи денег.
По окончании прикидок и долгих сомнений заказ взяла личная компания «Крамп и сыновья» из Филадельфии, в то время быстро «набиравшая движение». В середине 1890 г. в Конгрессе утвердили «Колумбию», а ещё через девять месяцев — однотипный «Миннеаполис». Крамп хорошо справился с задачей, выстроив любой из судов за три с маленьким года достаточно маленький срок для того времени.
Но в случае если со сроками всё было в порядке, то к самому проекту нашлось много претензий. Крейсера вышли с очень внушительным, практически 7,5 тысячи тысячь киллограм, водоизмещением, но вот оружием похвастаться не могли. Его базу составляли две шестидюймовки в носу и одна восьмидюймовка в корме.
Мы уже неоднократно видели на крейсерах различных государств такое асимметричное ответ, которое связано с тогдашними тактическими «размышлизмами», в соответствии с которыми считалось, что «охотник» обязан развивать при преследовании большую плотность огня, дабы остановить собственную жертву. При отходе он отстреливался из орудия самая крупною калибра в надежде, что успешное попадание тяжёлого боеприпаса вынудит более сильного соперника прекратить погоню. (Потом упомянутые тонкости признали несущественными и просто заменили 203-мм орудие на третье 152-мм.) Данный необычный комплект дополняли восемь скорострельных 102-миллиметровок, размешавшихся в казематах, защищённых четырёхдюймовой бронёй.
Тут американскую задумку осознать сложно: прикончить торговое судно возможно, в принципе, из любой пушки, которую вовсе не обязательно бронировать, а для боя с крейсерами особой постройки четырёхдюймовки очевидно слабоваты. Кроме того, борта «колумбий» украшала дюжине любимых заокеанскими адмиралами 57-мм скорострелок, считавшихся очень перспективным оружием для ближнего боя. Не забыли и торпедные аппараты с их парадной дальностью стрельбы в 3 кабельтова.
И снова неясно — с кем предполагалось соревноваться рейдерам на малых расстояниях?
В общем, обильная критика по поводу не сильный оружия имела собственные основания. Извинением имели возможность помогать лишь хорошие ходовые качества. Но и тут удачи были достаточно скромными.
Проектную скорость в 21 узел оба крейсера кроме того превысили, но к моменту их входа в строй она уже не являлась чем-то необыкновенным. С целью достижения громадной дальности суда снабдили тремя автомобилями — вариант, считавшийся самые экономичным. (Полагали, что в простых походах хватит одной, в крейсерстве двух, а при преследовании какого-нибудь «скорохода» в дело разрешат войти все три).
Места они заняли изрядно, а все оставшиеся уголки отводились под уголь, полный запас которого составил практически треть от водоизмещения. Но это не помоги о: «механика» была весьма прожорливой, и запланированной дальности достигнуть не удалось. Единственное, в чём потенциальные рейдеры преуспели, это в способности продолжительно поддерживать громадную скорость.
Но в этот самый момент они не продемонстрировали каких-либо ожидаемых результатов: переход по классическому маршруту «трансатлантиков» занял без нескольких мин. 7 дней. Но к тому времени отдельные пассажирские лайнеры проходили данный путь на дни стремительнее, как и последовательность боевых судов. Гак, к примеру, германский «Фюрст Бисмарк» дал фору приблизительно в половину дней — много, с учётом того, что «немец» был кардинально посильнее американских рейдеров в защите и вооружении.
Потому, что никаких особенных аргументов в пользу «Колумбии» и «Миннеаполиса» не нашлось, попытку создания океанских «охотников» справедливо сочли провалившейся и повторять её не стали Более того, по окончании громкой рекламы и первых походов, которой американцы достаточно удачно закрывали собственную неудачу, крейсера медлено вывели в резерв, где они пробыли около десяти лет. Лишь по окончании вступления США в Первую мировую неудачников «реанимировали», сократив и без того не богатырское оружие, и применяли для сугубо запасных заданий.
По завершению боевых действий сохранять в строю громадные «коробки» с минимальным числом стволов не стали и при первом эргономичном случае послали на слом.
Второй подход был за Францией.
В том месте инициатором соответствующей задумки стал морской министр Феликс Фор, приверженец «Юный школы», заказавший своим конструкторам проект «сверхбыстрого крейсера-корсара». (Потом от этого через чур вызывающего термина французы отказались — дабы «не дразнить английских гусей».) Уже предварительные расчёты продемонстрировали, что корабль получается очень большим, приближаясь к восьми тысячам тысячь киллограм. И это при том, что решили ограничиться лишь скромной среднего защитой и артиллерией калибра, а расчетная дальность при скорости узлов и полном запасе 12 угля не превышала 7500 миль.
В итоге, «Гишен» и «Шато-Рено» ещё на протяжении постройки переклассифицировали в крейсера 1-го ранга, непременно, самые не сильный из «одноклассников».
Любопытно, что один из них, «Гишен», стал неповторимым для французского флота кораблём, оставшимся без конкретного творца — автора проекта. Чертежи подписывались самыми различными государственный служащими, а вот конструктор предпочёл остаться неизвестным.
Современные исследователи предполагают, что им, вероятнее, являлся известный кораблестроитель Эмиль Бертэн. На эту идея наводит, например, компоновка с машинными отделениями в самом центре корпуса, обрамлёнными с кормы и носа кочегарками, и с разнесёнными на две группы трубами — характерная черта для крейсеров Бертэна.
Авторство второго, «Шато-Рено», наоборот, никак не маскировалось.
Его спроектировал кроме этого узнаваемый, не смотря на то, что и не столь обширно, инженер Лагань. «Шато-Рено» оказался совсем непохожим на «Гишен». Более того, формой корпуса, прекрасной нависающей кормой и четырьмя расположенными рядом чуть наклонными трубами крейсер напоминал трансатлантический лайнер.
Эксперты до сих пор спорят, сделан ли это Лагань намеренно, дабы корсар имел возможность сблизиться со своим гражданским «сотрудником», не вызывая подозрений, либо же, наоборот, кораблестроитель спои идеи по техническим решениям и компоновке у создателей скоростных «трансатлантиков».
Проектировались «быстроходные охотники» на достижение 23 узлов при маленькой неестественной тяге, но на первых опробованиях «Гишен» чуть достиг довольно-таки жалкого 21 узла.
Действительно, появлявшись не сильный спринтером, крейсер продемонстрировал хорошие стайерские качества. Он неоднократно преодолевай более чем полутора тысяч миль со средней скоростью 18,5 узла, а в одном из походов пробежал всё Средиземное море на 16 узлах. Пускай и не претензия на голубую ленту трансатлантический приз за скорость, но совсем хороший итог. Ещё лучше показал себя «Шато-Рено», одолевший на опробованиях 24-узловой предел.
Хороший итог для самого начала XX века, сравнимый лишь со скоростью отечественных «шеститысячников». Но французы были заметно больше того же «Варяга». А вот их защита также смотрелась посильнее: 100-мм скосы броневой палубы достаточно надёжно защищали автомобили и котлы от главного крейсерского оружия — шестидюймовок.
А вот артиллерия, складывавшаяся из пары 164-мм орудий в корме и носу и шести 138-мм по бортам, была очевидно не сильный, причём на «Шато-Рено» кроме того не поставили торпедные аппараты: на «чистокровном» рейдере их сочли излишними. Для обеспечения непотопляемости коффердам предполагалось заполнить герметически запаянными оцинкованными коробками (числом нескольких тысяч!), но запоздалое желание сэкономить средства и полный неуспех таковой меры на броненосце «Бренн», где коробки благополучно проржавели, уберегли рейдеров от таковой бессмысленности.
И в целом французские «корсары» оказались менее успешными, чем отечественные универсальные суда, имея массу небольших, но ощутимых недочётов. Особенно «Гишен», очень сильно заливавшийся водой на громадном ходу. У него же температура в других помещениях и центральных погребах, прилегавших к кочегаркам, на полном ходу достигала нестерпимых 55 градусов. «Охотники» подвергнись у себя на родине не меньше сокрушительной критике, чем их заокеанские сотрудники.
Высказывались и крайние мнения, что 32 миллиона франков (полная цена парочки) на ветер, а 1200 военных моряков — их экипаж — приобретали собственное жалованье без пользы для страны.
Руководство флота пробовало, по возможности, смягчить неудачу: оба крейсера имели широкие помещения, приспособленные к долгим походам. исходя из этого их довольно часто применяли для перевозки армий в дальние колонии Имевший более большой корпус и достаточно просторные помещения. «Шато-Рено» и тут появлялся более предпочти тельным: на нём оборудовали красивые салоны и адмиральские каюты.
Одно время неудавшегося корсара кроме того предполагалось применять в качестве необычной суперяхты для высших чиновниковов Франции, в частности президента страны. Но карьера корабля сложилась так же. как и у его «двоюродного брата»: крейсеру было нужно ограничиться перевозкой воинов, а не политической элиты. А финиш его стал трагичным: в декабре 1917 года «Шато-Рено» по окончании попадания двух торпед с германской подлодки UС-38 отправился ко дну.
Итак, не обращая внимания на большой шум, поднятый около американской и французской рейдерских пар, результат был неутешительным ни для их создателей, ни для вызывающе большие сомнения обладателей. Куда более предпочтительной представлялась альтернатива: применение в военное время лучших (в первую очередь — самые быстроходных) лайнеров в качестве запасных крейсеров.
Во всех главных морских державах обладатели подходящих судов приобретали солидные дотации на их сооружение и содержание, плюс использования оплаты и гарантии переоборудования при включении в состав солидной компенсации и регулярного флота при вероятной смерти от вражеских снарядов либо торпед. Со своей стороны, судовладельцы обязались не только поддерживать потенциальные крейсера в надлежащей готовности, но обычно и включать в конструкцию дополнительные влагонепроницаемые переборки, особые подкрепления для установки орудий, помещения для погребов боезапаса и другие нужные «мелочи».
Но, при мобилизации дел оставалось много. Устанавливались орудия, подачи боезапаса и системы хранения, помещения для пассажиров переоборудовались под дополнительные угольные бункеры, снимались и сдавались на склады бессчётные предметы роскоши из салонов и кают первого класса: мебель, обивка, шторы — масса рабо1, каковые следовало проводить максимально скоро. В противном случае существовал риск, что вспомогательный крейсер с готовностью к действиям опоздает.
139.
Бронепалубный крейсер «Шато-Рено» (Франция, 1902 г.)
Строился компанией «Ла-Сен». Водоизмещение 7900 т; протяженность по ватерлинии 135,0 м; ширина 17,0 м; осадка 7,40 м. Мощность трёхсальной паросиловой установки тройного расширения 23 000 л.с., скорость 24 узла. Оружие: два 164/45-мм, шесть 138/45-мм, десять 47-мм и пять 37-мм скорострельных орудий. Бронирование: палуба 40 — 55 мм (на скосах 100 мм), щиты орудий 55 мм, рубка 160 мм.
Реализован в частные руки в 1920 г. Разобран на металл в 1925 г.
140. Вспомогательный крейсер «Урал» (Российская Федерация, 1904 г.)
Строился компанией «Вулкан» как лайнер «Шпрее» до 1890 г., после этого перестроен в двухвинтовое судно с трансформацией заглавия на «Кайзерин Мария-Терезия», в 1904 г. приобретён Россией и переоборудован во вспомогательный крейсер.
Водоизмещение 10 500 т; протяженность 167,6 м; ширина 15,86 м; осадка 8,2 м. Мощность двухсальной паросиловой установки тройного расширения 18 100 л.с., скорость 20.5 узла (большая — 22 узла). Оружие: два 120/45-мм, четыре 76/40-мм орудия Армстронга, восемь 57-мм пушек Гочкиса и два пулемёта. Погиб в сражении при Цусиме в мае 1905 г.
141. Бронепалубный крейсер «Колумбия» (США, 1894 г.)
Строился компанией «Крамп» в Филадельфии. Водоизмещение 7375 т; большая протяженность 125,9 м; ширина 17,72 м; осадка 6,89 м. Мощность трёхвальной паросиловой установки тройного расширения 21 000 л.с.; скорость 21,5 узла. Оружие: одно 203/40-мм, два 164/40-мм, восемь 102/40-мм, двенадцать 57-мм и четыре 37-мм скорострельных орудия, четыре 356-мм (457-мм на «Миннеаполисе») торпедных аппарата. Бронирование: палуба 63 мм (на скосах 102 мм), казематы и щиты орудий 102 мм, рубка 127 мм.
В 1894 г. выстроены две единицы: «Колумбия» и «Миннеаполис», отличавшиеся снаружи числом труб (четыре и две соответственно). Оба сданы на слом в 1921 — 1922 гг.
Хорошей иллюстрацией всех неприятностей, которые связаны с использованием и переоборудованием тортовых судов в крейсера, стала испано-американская война 1898 года.
С началом боевых действий обе стороны лихорадочно приступили к поиску подходящего «материала» Само собой разумеется, Соединённым Штатам, владевшим и солидным собственным «парком» судов, и гораздо большими денежными средствами, было существенно легче. Но кроме того американцы изрядно поволновались, выискивая, реквизируя и оборудуя пароходы, подходящие для боевой работы.
Куда хуже было нужно Испании с её маленьким и несовременным тортовым флотом.
Ей нужно было искать потенциальные крейсера на стороне. Тут главным «донором» выступила Германия, очень заботливо относившаяся к мероприятиям по подготовке торговых судов к рейдерским действиям. Не безвозмездно, само собой разумеется.
Приобретение четырёх современных пароходов водоизмещением 10 12 тыс. тысячь киллограм, имевших скорость около 19 узлов, обошлась более чем в 750 тыс.ф.ст., приблизительно на треть больше их настоящей стоимости. В испанском флоте они взяли заглавия: «Рапидо», «Патриота», «Хиральда» и «Метеоро», но кроме того спешно совершённое переоборудование не разрешило применять их какое количество-нибудь деятельно.
Ко времени вступления пароходов в строй эскадра адмирала Серверы уже подверглась полному разгрому — и все четыре бывших лайнера были включены в состав Резервной эскадры адмирала Камары. В соответствии со своим заглавием она так и оставалась до конца войны в глубоком резерве, не смотря на то, что эксперты полагали, что активные действия в Атлантике мот ли бы основательно потрепать нервы американцам. Но вместо рейдерства бывшим лайнерам было нужно заняться привычным занятием перевозкой армий.
Преимущественно из уже бывших колоний.
Спешка при переоборудовании сказалась. прежде всею, на артиллерийском оружии запасных крейсеров. Для их милитаризации испанцам было нужно забрать все запасы морских арсеналов и снять пушки с устаревших фрегатов.
В итоге бор1а «Рапидо» украсил легко фантастический комплект совокупностей самых времён и разных стран: по два 150-мм, 120-мм и 88-мм орудия Велика, ещё две 120-миллиметровки Армстронга, четыре 57-мм скорострелки Норденфельта, две 57-мм Гочкисса и столько же 42-мм отечественного производства Сармиенто. не меньше пёстро смотрелась и «Патриота», несшая четыре 150-мм и два 120-мм орудия Армстронга, несколько отечественных 90-миллиметровок Онтория, комплект скорострелок из четырёх 57-мм Норденфельда, пары 42-мм Сармиенто и ещё одной пары 37-мм Максима.
Больше повезло «Метеоро», на долю которого пришлась неожиданная помощь со стороны Австро-Венгерской империи, предоставившей родственной монархии хорошие скорострельные орудия, среди них и предназначенные для собственною строившегося крейсера «Зента». В итоге «испанец» взял четыре 120-мм, шесть 66-мм и четыре 47-мм орудия современных систем.
Наряду с этим их американские оппоненты всё равняется смотрелись куда более солидно.
На Атлантике «Сент-Луис» и «Сент-Пол» несли по восемь шестидюймовок и четыре 57-мм скорострельные пушки, а на «Пэрисе» и «Нью-Йорке» число 152-мм и 57-мм орудий предполагалось расширить до двенадцати и шести соответственно — больше, чем на крейсерах особой постройки! Остальные атлантические вспомогательные крейсера ограничились восемью 102-мм либо шестью 127-мм пушками. На Тихом океане выделялись «Сити оф Сидней» и «Сити оф Пекин», вооружённые шестью 152-мм и 127-мм орудиями соответственно.
Плюс к тому, в отличие от лайнеров соперника, все артиллерийские совокупности принадлежали к числу в полной мере современных скорострелок.
Но, не обращая внимания на численно внушительные батареи, вспомогательные крейсера не могли соревноваться со собственными «сотрудниками» особой постройки. Архитектура торговых судов накладывала ограничения на размещение артиллерии.
Фактически нереально было разместить установки в диаметральной плоскости, кроме того на любимых у боевых судов позициях в корме и носу. Приходилось ставить их по бортам, на палубе либо надстройках, так что в бортовом залпе фактически все вспомогательные крейсера любых держав имели возможность задействовать лишь половину собственной огневой мощи. Ещё больше сказывалась импровизация в подаче и хранении снарядов.
Обычно роль «элеватора» игралась лебёдка, к тросу которой крепился прочный холщовый мешок, куда в «погребе» вкладывали боеприпас либо заряд. Но виделись и «корсары», на которых роль лебёдки игрались люди, переносившие такие же мешки на пояснице. Ясно, что при подобной «системе подачи» обеспечит!» штатную скорострельность у новейших орудий не представлялось вероятным.
Ещё одно ведро дёгтя в не весьма громадную бочку мёда додавали совокупности управления огнём Правильнее, их полное отсутствие. Особенно отличились испанцы, каковые думали, что комендоры «торговых крейсеров» смогут обойтись без каких-либо прицельных устройств, наводя орудия, как во времена парусною флота, на глазок, «по стволу».
Невесёлой была и послевоенная будущее «испанских немцев».
Их реализовали гражданским компаниям различных государств не более чем за половину начальной цены. Рекорд поставил «Метеоро», уступленный отечественным судовладельцам (дабы не упускать потенциальный крейсер за границу) всего за 20 тыс.фунтов. Но кое для кого из них военная карьера ещё не закончилась. Спустя шесть пет, в 1904 году разгорелась русско-японская война, в которой обе стороны сразу же приступили к формированию запасных крейсерских сил.
Само собой разумеется, положение России очень сильно отличалось от практически неисправимой ситуации маленькой и бедной Испании. В стране имелся личный неповторимый источник, из которого возможно было черпать потенциальные крейсера — Добровольный флот. Созданный на пожертвования в годы русско-турецкой войны 1878 года, он после этого приобретал замечательную господдержку на постройку новых судов, в большинстве случаев, достаточно больших и быстроходных.
Предполагалось, что в военное время все они станут или запасными крейсерами, или быстроходными транспортами, обслуживающими потребности армейского флота.
Но именно к началу войны из всех судов Добровольного флота подходящими для стремительного переоборудования признали только черноморские «Смоленск» и «Петербург». Исходя из этого Морское министерство решило закупить пара быстроходных пароходов за рубежом.
Благо, предложения имелись. Не смотря на то, что «основной человек на море», Англия, не только не реализовывала собственные лайнеры, но и чинила всяческие препятствия сделкам в других государствах, Германия отнюдь не планировала следовать её жаждам. К собственному благу: в распоряжении германских пароходных компаний имелось с дюжина уже морально устаревших и нерентабельных пассажирских судов постройки финиша 80-х начала 90-х годов позапрошлого века, имевших, но, очень приличную скорость.
У компаний-перевозчиков был ещё и дополнительный интерес, который связан с тем, что для помощи «собственного производителя» правительство связало размеры выдаваемых пароходным компаниям субсидий с долей судов собственной постройки, а наличие более половины «чужестранцев» в составе флота компании вело к полному отказу в выплате. Терять субсидии никто не желал, и пароходства с наслаждением избавлялись от судов зарубежной постройки, большинство которых строилось именно в Англии.
Исходя из этого и цена, в отличие от бедных испанцев, была более приемлемой: от 150 тыс. фунтов за возвратившуюся к прошлым обладателям «Колумбию» (бывшую у испанцев «Рапидо») до практически 250 тысяч за сравнительно не так давно обновлённую «Кайзерин Марию-Терезию». На последней немцы совершили «операцию » по вставке дополнительной 20-метровой секции корпуса с механизмами двухвальной автомобили повышенной мощности.
Причем в цену приобретения уже входила цена экстренного ремонта и некоторых переделок, произведённых на германских верфях.
Так посредством «кузена Вилли» Российская Федерация легко и особых затрат однако взяла продукцию главного союзника Японии. А дабы обойти нежелательные политические последствия, приобретение фиктивно оформлялась на Доброфлот, что тут же «уступал» суда Морскому министерству.
Британцы скрежетали зубами, но ничего сделать не могли формально никаких нарушений международного права не прослеживалось.
По окончании прихода в российские порты приобретённые суда подверглись дополнительной, местами очень значительной переделке.
Так, оборудовали погреба и элеваторы для снарядов, световые люки машинного отделения защитили металлическими страницами, рулевое и машинное отделения, где быть может, прикрыли метровым слоем прессованной пробки либо теми же дополнительными страницами стали.
Разобрав часть переборок, каюты приспособили под дополнительные хранилища горючего. В итоге полный запас угля имел возможность достигнуть 5 — 6 тыс. тысячь киллограм.
Наряду с этим осадка превысила тогдашнюю глубину балтийских портов, и приём для того чтобы количества горючего был вероятен лишь в открытом море. Но в следствии большая дальность при солидном для того времени 13-узловом ходе достигала 12 — 14 тысяч миль — вполне достаточно для дальнего крейсерства.
Не подкачали и механизмы: на пробах вся четвёрка превысила 20 узлов, а «Урал» максимально достиг кроме того 22, при том, что у испанцев ни «Рапидо», ни остальные подобные суда не смогли развить более 18 узлов.
На вспомогательные крейсера установили прожекторы и очень серьёзное новшество — радиостанции. Не поскупились и па оружие: «Кубань», «Терек», «Урал» и «Дон» взяли современные артиллерийские совокупности, большей частью закупленные за рубежом.
Его базу составили 120- и 76-мм скорострелки компании Армстронга. Причём по две 120-мм почему-то устанавливались в корме, не смотря на то, что свежеиспечённые корсары предназначались для охоты, а не для перестрелки с регулярным соперником.
В случае если дело с подготовкой русских запасных крейсеров продвигалось удачно, то их действия чуть ли возможно назвать успешными.
В июне 1904 года на просторы Атлантики стартовали «Урал», «Днепр» и «Терек». Два первых остановили и досмотрели практически три десятка торговых судов, но ни одно не удалось «зацепить» на контрабанде. А начальник «Днепра» по большому счету повёл себя только пассивно, кроме того ни разу не постаравшись осмотреть «купцов». В итоге через два месяца «тройке нападения» было нужно возвратиться на Родину несолоно хлебавши.
Их черноморским сотрудникам однако удалось добиться громкого признания. «Смоленск» и «Петербург» поодиночке вышли из Севастополя, оставаясь снаружи пароходами Добровольного флота. Они благополучно миновали «режимные» Босфор и Дарданеллы, после этого ещё одно «горло бутылки» — контролировавшийся англичанами Суэцкий канал, Появлявшись, наконец, в Красном море, «торговцы» на ходу преобразовались в боевые суда.
Из трюмов оборудование и достали орудия, моряки облачились в форму, на флагштоке подняли Андреевские знамёна. Тут же нашлась и дичь: «Санкт-Петербург» задержал британский пароход «Малакка», «Смоленск» — ещё трёх «Контрабандистов», не смотря на то, что досмотрели они совместно в два раза меньше судов, чем балтийские рейдеры. Неудивительно, потому, что морская торговля с Дальним Востоком шла по большей части как раз через Красное и Суэц море.
Тут же последовала совсем истеричная реакция «Владычицы морей».
Британские газеты потребовали наказать а также стереть с лица земли «пиратов». Само собой разумеется. основная обстоятельство заключалась не в жажде так уж оказать помощь Японии а также не в конкретных денежных утратах. Политики и Адмиралтейство замечательно осознавали, что в случае если таковой метод действий — оружие Запасных крейсеров в море — будет де-факто легализован, то при войны английской торговле может наступить стремительный финиш.
В итоге британцам удал ось-таки добиться собственного: «Смоленск» и «Петербург» отозвали, а их призы было нужно вернуть обладателям.
Так завершилась «первая серия» мытарств русских запасных крейсеров. Но менее чем через полгода наступила вторая.
В состав отправившейся на Дальний Восток 2-й Тихоокеанской эскадры адмирала З.П.Рожественского включили все наличные единицы: «Урал», «Днепр», «Терек», «Рион» и «Кубань». Предполагалось, что вместе с кораблями ВМФ они дойдут до родных к Японии под, где направятся в независимое крейсерство, отвлекая на себя часть сил соперника. В походе же бывшие лайнеры понадобятся для охраны и разведки.
В сущности, замысел удалось осуществить, но результат был достаточно плачевным.
Японцы на приманку не клюнули, в первую очередь вследствие того что снова рейдерство выяснилось малоэффективным. Не смотря на то, что удалось задержать пара «нарушителей», нанесённый неприятелю ущерб чуть ли окупал затраты на организацию и переоборудование походов. Все крейсера возвратились на Родину, за исключением «Урала». Рожественский захотел сохранить эту лучшую и самая скоростную единицу в качестве разведчика при эскадре.
Огромному, но совсем не защищённому пароходу довелось появляться в гуще боя. Цель была через чур соблазнительной, и по «Уралу» стреляли кроме того японские броненосцы. Начальник приказал покинуть повреждённый корабль, что позже еще пара часов болтался по морю без экипажа, настойчиво не хотя тонуть. Точку в его карьере поставила японская торпеда.
Соперник также применял вспомогательные крейсера, причём очень деятельно. В противоположность России, предпочитавшей купить «материал» за рубежом, японцы поступили несложнее и тверже. Они реквизировали для потребностей флота все собственные мало-мальски подходящие торговые суда, переоборудовав 27 лучших в крейсера.
Потому, что Япония тогда отнюдь не входила в число обладателей суперлайнеров, её экспромтные суда были значительно скромнее и по размерам, и по скорости (в массе собственной не превышавшие 17 узлов), и по оружию, состоявшему в большинстве случаев из пары орудий 120- либо 76-мм калибра, плюс пара 57- и 47-мм скорострелок. Не обращая внимания на помощь англичан, пушек не хватало, исходя из этого в движение пошли все подходящие стволы, кроме того поднятые с затопленного командой «Варяга». «Оприходовали» и затопленный в Порт-Артуре русский вспомогательный крейсер «Ангара», обратив его в «Анегава-Мару». (Нужно заявить, что «Анегава», с её водизмещением 11 200 т и скоростью 19,5 узла, стала у новых обладателей лучшей единицей этого класса.)
Эта пёстрая компания, однако, сослужила флоту микадо хорошую работу. Вспомогательные крейсера употреблялись, в первую очередь, для разведки и дозоров. Не напрасно как раз переоборудованный «Синано-Мару» нашёл 2-ю Тихоокеанскую эскадру, породив тем самым Цусимское сражение. На протяжении преследования остатков разбитых русских отрядов кроме этого участвовали самые скоростные импровизированные разведчики.
Они же поднимали с воды людей с отечественных потопленных судов, после этого перевозили войска и грузы на протяжении операции против Сахалина. В целом возможно заявить, что в обеих войнах вспомогательные крейсера очевидно понадобились всем участникам, и победителям, и побеждённым. Пускай они пока не достигли громких удач, ограничиваясь «малыми делами». Всё ещё было в первых рядах, в то время, когда через десять лет па мир обрушилась «Громадная война» Первая мировая.
В. КОФМАН