В океане — россия броненосная
Финиш 80-х годов XIX века был для русского кораблестроения переломным моментом. Флот совсем стал «металлическим»; изменились материалы, механизмы, артиллерия, боеприпасы, тактика. Неспешно начал меняться и подход к судостроительным программам: отдельные «примерные» суда отходили в прошлое, по причине того, что создание каждого для того чтобы «уникума» потребовало громадных средств, а мощь флота подобные одиночки увеличивали незначительно.
Не говоря уже о проблемах, которые связаны с применением разных по боевым и маневренным чертям судов в одном отряде. Назрела необходимость строить серии боевых единиц—однообразных либо хотя бы слабо отличается друг от друга.
Морской технический комитет (МТК) решил применить данный принцип не только к броненосцам, но и к крейсерам, до того строившимся сугубо поодиночке. Но одно дело — решить, и совсем второе — последовательно воплотить в судьбу.
Головная единица по сути нового для отечественного флота класса—океанских броненосных крейсеров—сначала была «незаконнорожденной».
Проект будущего «Рюрика» показался на свет в чертежных мастерских Балтийского завода в Петербурге по инициативе и под управлением корабельного инженера Н.Е.Родионова—без получения технического задания от МТК. Действительно, судостроители подстраховались: санкцию на разработку корабля дал лично морской министр адмирал Н.М.Чихачев.
Проект сначала отличался смелостью поставленных целей. Водоизмещение увеличилось более чем на треть если сравнивать с предшественником — «Памятью Азова», достигнув 9000 т. Новый крейсер отличался высоким бортом и непривычно громадным отношением длины к ширине, что разрешило бы сохранять высокую скорость—18,5 узлов—фактически при любом ветре и волнении—это было значительным преимуществом если сравнивать с успешным в других отношениях, но «мокрым» «Адмиралом Нахимовым».
не меньше ответственными изюминками являлись бортовой броневой пояс в течении более 85 м и огромная дальность плавания—20 000 миль экономическим ходом!
Русские инженеры желали забрать все лучшее из мирового опыта постройки громадных пассажирских почтовых пароходов и судов того времени (превосходивших суда по скорости хода, мореходности и запасам угля), «скрестив» их качества с вооружением и мощным бронированием.
Но пионерское ответ показалось экспертам из МТК через чур храбрым. Они побоялись, что долгий корабль окажется не хватает прочным, по большей части ссылаясь на признанных законодателей мод—британцев, очень консервативных в вопросах судостроения. Корпус «укоротили» на целых 10 метров, ширину его, наоборот, увеличили. Дальность упала в два раза, но броневой пояс удалось сохранить.
Разработчики не смогли настоять и еще на одном новшестве—введении водотрубных котлов, разрешавших стремительнее развивать движение.
Но кроме того в этом более скромном варианте «Рюрик» оставался весьма передовым кораблем. Он стал первым русским крейсером со скорострельной артиллерией, складывающейся из только что введенных на флоте 152- и 120-мм патронных орудий Канэ.
Потому, что хотя бы в теории они были способны производить до 5— 6 снарядов в 60 секунд на ствол, было нужно создать новую совокупность их подачи, ставшую чисто русским «ноу хау». Речь заходит о беседках—необычных корзинках, в которых поднимали из погребов «грозди» из нескольких снарядов и зарядов в гильзах. (Во всех флотах мира боезапас для пушек среднего калибра так же, как и прежде подавался поодиночке.) Потом беседки развозились по палубам по особым рельсам конкретно к орудиям.
В таком ответе были несомненные плюсы (сходу подавался запас на пара выстрелов), но имелись и собственные минусы. Безлюдные беседки приходилось спускать обратно в погреба, что потребовало лишних людей, а рельсовые дороги довольно часто повреждались в сражении, затрудняя доставку снарядов для постоянной стрельбы. Но, все это еще предстояло узнать в будущем.
Пять лет, пригодившихся на постройку «Рюрика», с учетом всех новшеств (а это не только подачи и артиллерия, но и замечательные электростанции, и корабельная телефонная сеть, и другое) можно считать обычным сроком. Не обращая внимания на стремительный прогресс армейского кораблестроения в те годы, первый русский океанский броненосный крейсер и по окончании ввода в строй оставался передовым и завлекал общее внимание.
В первом же заграничном плавании в июне 1895 года он принимал участие в торжествах в Германии, посвященных открытию Кильского канала. Не очень дружественные английские издания не поскупились на такие эпитеты, как «жемчужина Кильской эскадры». Громадный (11 600 т) высокобортный крейсер развивал более 19 узлов и мог стать ужасным рейдером. Кроме того у «владычицы морей» не имелось для него хороших «укротителей».
Было нужно спешно конструировать и строить достаточно бестолковые гиганты—«Пауэрфул» и «Террибл», а за ними еще 8 единиц мало меньшего размера. И все они уж в одном совершенно верно уступали «Рюрику»—отнять у него толстой бортовой брони, достигавшей 10 дюймов.
В общем, корабль без сомнений удался, не смотря на то, что столь же без сомнений имел возможность стать значительно лучше.
Сохранение ненужного, но тяжелого парусного рангоута и большой борт мешали самоё рациональному размещению артиллерии. Вместо палубных установок и башен пушки разместились по старинке—в батарее. Причем уже совсем зря эта батарея представляла собой огромное помещение в центре корабля, без каких-либо защиты и перегородок для орудий, как на парусниках вековой давности.
Неудивительно, что по окончании того, как британцы поближе познакомились с «русским гигантом», последовали неприятные сетования о собственной поспешности. Узнаваемый военно-морской авторитет лорд Брассей писал в собственном ежегоднике: «Если бы мы имели случай разглядеть «Рюрик» раньше, вряд ли «Пауэрфул» и «Террибл» по большому счету были бы выстроены. Борта «Рюрика» ощетинились пушками, и , пока вы не поднимитесь на его палубу, он думается ужасным.
Но достаточно одного боеприпаса, разорвавшегося в открытой батарее, дабы полдюжины орудий были бы разом выведенными из строя».
К сожалению, нужно признать, что такая оценка была во многом верной. Не смотря на то, что настоящая проверка боевых качеств еще лишь предстояла десятилетие спустя на протяжении русско-японской войны, эксперты осознавали слабости конструкции.
Исходя из этого в проект следующего океанского крейсера, «России», внесли трансформации, вынудившие трижды перерабатывать большая часть чертежей. Главные новшества заключались в усилении бронирования, причем по большей части не по толщине, а методом повышения его площади. Хотя бы кое-какие орудия взяли пускай неполное, но прикрытие: поперек корпуса, защищая батарею от продольного огня, шли верхние траверзы толщиной 102 мм и пара более толстые нижние —127 мм.
В самой батарее между орудиями установили маленькие 37-мм переборки, ограничивавшие разлет осколков по «залу». Более чем солидную, скорее кроме того чрезмерную защиту взяла боевая рубка, толщина стенок которой составляла сейчас целых 12 дюймов. Далеко не все броненосец имел столь очень сильно бронированный «центр управления». Ценой стало уменьшение толщины пояса до 203— 152 мм, но его свойство предохранять погреба и механизмы от вражеских снарядов не уменьшилась, а кроме того увеличилась.
Обстоятельство заключалась в новой броне из никелевой стали, обработанной по способу Гарвея вместо рюриковского сталежелезного «компаунда».
67. Броненосный крейсер «Громовой» (Российская Федерация, 1900 г.)
Строился на Балтийском заводе в Петербурге. Водоизмещение 12460 т, протяженность большая 146,60 м, ширина 20,88 м, осадка 8,48 м. Мощность трехвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 15 500 л.с., скорость 20 уз.
Бронирование (броня Круппа и «гарвей-никель»): пояс по ватерлинии 152 мм, казематы 127 мм, палуба 51 мм (на скосах 76 мм), в оконечностях 51 мм, рубка 305 мм. Оружие: четыре 203/45-мм, шестнадцать 152/45-мм и двадцать четыре 75-мм орудия, четыре 47-мм и четыре 37-мм малокалиберных скорострельных, четыре 380-мм торпедных аппарата. В 1906 году добавлены пять 152-мм орудий, малокалиберная артиллерия поменяна на девятнадцать 75-мм и шесть 47-мм.
В 1916 — 1917 годах перевооружен с установкой дополнительных двух 203-мм орудий (всего 6) и уменьшением числа 152-мм на четыре ствола. Кроме этого добавлены четыре 75-мм зенитных орудия Лендера. По окончании 1917 года на приколе, совсем исключен из перечней и сдан на слом в первой половине 20-ых годов XX века.
68.
Броненосный крейсер «Рюрик» (Российская Федерация, 1897 г.)
Строился на Балтийском заводе в Петербурге. Водоизмещение 11 700 т, протяженность большая 132,58 м, ширина 20,42 м, осадка 8,25 м. Мощность двухвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 132 500 л.с., скорость 18,5 уз.
Бронирование (броня «компаунд»): пояс по ватерлинии 254— 127 мм, траверзы батареи254 — 229 мм, палуба 63 — 88 мм, рубка 203 мм. Оружие: четыре 203/35-мм и шестнадцать 152/45-мм и шесть 120/45-мм орудий, шесть 47-мм и десять 37-мм малокалиберных скорострельных пушек, четыре 380-мм торпедных аппарата. Начальный парусный рангоут уменьшен в 1900 г. Потоплен в Корейском проливе 14 августа 1905 года.
69. Броненосный крейсер «Российская Федерация» (Российская Федерация, 1897 г.)
Строился на Балтийском заводе в Петербурге.
Водоизмещение 12 200 т, протяженность большая 146,45 м, ширина 20,88 м, осадка 7,92 м. Мощность трехвальной паросиловой машинной установки тройного расширения 15 500 л.с., скорость 20 уз. Бронирование (броня «гар-вей-никель»): пояс по ватерлинии 203 —152 мм, траверзы батареи 127 мм, палуба 51—95 мм, рубка 305 мм. Оружие: четыре 203/45-мм и шестнадцать 152/45-мм орудий, двадцать 47-мм и шестнадцать 37-мм малокалиберных скорострельных пушек, пять 380-мм торпедных аппаратов.
В 1906 году добавлены шесть 152-мм орудий, малокалиберная артиллерия заменена на пятнадцать 75-мм и две 47-мм. Число торпедных аппаратов уменьшено до двух. В 1916 — 1917 годах перевооружен с установкой двух дополнительных 203-мм орудий (всего 6) и уменьшением числа 152-мм до четырнадцати. В 1-ю мировую войну принимал до 100 мин. По окончании 1917 года на приколе, совсем исключен из перечней и сдан на слом в первой половине 20-ых годов XX века.
Претерпела трансформации и артиллерия.
8-дюймовый калибр состоял сейчас из новых длинноствольных орудий. Шесть 120-миллиметровок первоначально предполагали заменить четырьмя дополнительными шестидюймовками, число которых достигло бы тогда более чем внушительных двух десятков. Но после этого им предпочли дюжину 75-миллиметровок, казавшихся тогда крайне важным элементом оружия.
Большое количество новшеств пряталось и «под палубами».
Механическая установка состояла сейчас из трех автомобилей. Причем на среднюю из них, мощностью 2500 л.с., приходилась громаднейшая нагрузка: предполагалось, что экономичный 10-узловый движение обеспечит лишь ее работа. Две другие предназначались для развития более высоких скоростей, впредь до 20 узлов при больших оборотах. Проектантам удалось настоять на новых водотрубных котлах, более экономичных и эргономичных в эксплуатации.
Наконец-то с мачт провалились сквозь землю паруса и рангоут, загромождавшие верхнюю палубу и затруднявшие размещение артиллерии. Но ее размещение осталось все столь же консервативным—в батарее по бортам, что разрешало в один момент вести пламя только половиной стволов каждого калибра.
Карьера «России» началась с приключений: еще не до конца готовый корабль при маленьком переходе из Санкт-Петербурга в Кронштадт в октябре 1896 года ухитрился хорошо сесть на мель.
Пригодилось более 14 дней на то, дабы переместить его с места. После этого все еще не принятый в казну крейсер послали попугать потенциального неприятеля—под благовидным предлогом. В мае 1897 года в Англии обширно праздновался 60-летний юбилей нахождения на троне королевы Виктории, и «Российская Федерация» во всей своей наготе стала на рейд на Портсмутском рейде для показа и «приветствий флага».
По воспоминаниям адмирала Н.И.Скрыдлова, русский крейсер среди судов других государств занимал «одно из первых мест» и «приводил к общему одобрению». Как и «Рюрик» в Киле, он стал в Портсмуте одним из основных центров притяжения: из вторых судов его, возможно, затмевал лишь громадный 15 000-тонный итальянский гигант «Лепанто». Но шок по окончании появления «Рюрика» уже пара прошел, и англичане оценивали вторую единицу хоть и с уважением, но достаточно скептически.
Главным объектом осуждения так же, как и прежде оставалась небронированная ее расположение и артиллерия в одной батарее.
Впредь предстояло устранить и данный недостаток. Случай представился не так долго осталось ждать: Николай II лично включил в следующую кораблестроительную программу третий крейсер типа «Рюрик». Но реально конструкция «Громобоя» имела мало неспециализированного не только с головным кораблем данной необычной серии, но и с «Россией», от которой в наследство остался лишь корпус.
Снова большие трансформации претерпело бронирование. Пояс снова похудел (до 152 мм), но артиллерия наконец взяла полноценное прикрытие. Все 8-дюймовки и 12 из 16 шестидюймовок расположились в отдельных бронированных казематах по типу британских.
Понижение толщины пояса предполагалось осуществить практически без ущерба для стойкости за счет введения самой идеальной на то время крупповской брони.
Но мощностей отечественного Ижорского завода (проходившего в то горячее время расширение и реконструкцию) не хватало, исходя из этого было нужно применить все те же гарвеевские плиты. Другая броня уже прошла обработку по способу Круппа.
Непривычные для отечественных крейсеров установка и казематы дополнительной дюжины 75-миллиметровок на верхней палубе стали причиной страшному увеличению центра тяжести.
Было нужно принимать неприятные меры: в частности, задняя пара 8-дюймовок лишилась только что полученного прикрытия, а носовую разместили в общем каземате с переборками от борта до борта, что давало сопернику хороший шанс вывести их из строя одним попаданием. Пострадали и удобства экипажа. Батарейную, и верхнюю палубу понизили на пара сантиметров.
«Экономическая» слабосильная машина «России» была не через чур успешной, и на «Громобое» ее довели до мощности остальных двух.
Оказалась полноценная трехвальная установка—в первый раз у нас. По становившейся уже плохой традицией случайности при переходе в Кронштадт поздней в осеннюю пору 1899 года новый крейсер повторил «подвиг» предшественника, сев на мель. Действительно, не столь прочно: уже через 3 дня ему самому удалось сняться с грунта.
Но тут выяснилась новая проблема: на ходовых опробованиях много раз перекроенный корабль очень сильно зарывался носом в волну, частично лишившись преимуществ собственного большого борта. Но, по окончании переноса некоторых тяжелых запасов в корму мореходность снова стала хорошей. В первом же походе «Громовой» без неприятностей развил более чем 20 узлов и поддерживал эту скорость, следуя против ветра и волн.
Как возможно подметить, тройку русских океанских броненосных крейсеров тяжело назвать единой серией. Но близость главных элементов и однородность оружия разрешала применять их не только в качестве рейдеров-одиночек (чего очень опасались британцы), но и составить из них сильный отряд. Как раз в таком качестве «Рюрик», «Громобой» и «Россия» были к началу русско-японской войны на Дальнем Востоке.
Владивостокский отряд крейсеров совершил пара выходов для поиска транспортов соперника, перевозивших грузы и войска из Японии в Манчжурию. Не все походы были результативными, не смотря на то, что не обошлось и без успехов: в частности, весной 1904 года пошли ко дну «Кинсю-Мару» и «Хитати-Мару» с несколькими сотнями японских солдат и офицеров и полезным оборудованием.
Но самоё важное событие в жизни «дальних родственников» случилось в августе 1904 года при попытке прорыва 1-й Тихоокеанской эскадры из Порт-Артура, где ее суда уже попали под обстрел осадной артиллерии. Руководивший эскадрой В.К.Витгефт попросил адмирала К.П.Иессена вывести Владивостокский отряд навстречу, дабы он имел возможность оказать помощь поврежденным судам либо отвлечь на себя часть сил соперника. Последнее удалось.
Отряд адмирала Камимуры в составе четырех новейших броненосных крейсеров перехватил «Россию», «Громовой» и «Рюрик» в Корейском проливе.
Неприятель имел такое же суммарное водоизмещение, как и отечественные суда, но в остальном его преимущество являлось заметным: как по составу—4 крейсера против 3, так и по количеству восьмидюймовок (единственных орудий, талантливых пробивать броню в самые важных местах), стреляющих в один момент—уже более чем в 2,5 раза.
Сказывалось бортовое размещение артиллерии на «рюриках»: башни японцев имели важное превосходство. Однако довольно продолжительное время русские суда достойно выдерживали пламя. Но Иессен допустил неточность, поставив наименее скоростной «Рюрик» концевым: по окончании повреждения рулевой автомобили он оторвался от отряда и стал мишенью для сосредоточенного огня соперника.
Два его собрата не кинули товарища: в течение двух часов «Российская Федерация» и «Громовой» деятельно маневрировали, пробуя прикрыть подранка. Неспешно стали сказываться все недочёты отечественных крейсеров. Слабо защищенные орудия одно за вторым выходили из строя, утраты прислуги достигли критической точки.
В итоге Иессен должен увести собственные очень сильно поврежденные суда во Владивосток, покинув утративший движение беззащитный «Рюрик».
Бой между броненосными крейсерами в Корейском проливе (японцы в большинстве случаев именуют его боем у Ульсана) имел далеко идущие последствия. Японцы выпустили по отечественным судам около 7 тысяч снарядов, из них около тысячи—восьмидюймовых, израсходовав практически половину боезапаса и в итоге отказавшись от погони.
Они добились по паре десятков попаданий в любой, но не смогли потопить ни одного—«Рюрик» в итоге был затоплен командой (не смотря на то, что, вероятнее, его и без того не удалось бы спасти).
Флотские эксперты различных государств сделали один, помой-му в полной мере понятный вывод: громадные бронированные суда утопить артиллерийским огнем средних калибров фактически нереально кроме того в течение нескольких часов.
На таковой движение дел ориентировался год спустя командующий 2-й Тихоокеанской эскадрой З.П.Рожественский, рассчитывая дойти до Владивостока пускай и с повреждениями, но в полном либо практически полном составе. Результат известен: катастрофа Цусимы.
Неверные выводы обычно владеют необычной живучестью.
Спустя десятилетие по окончании Ульсана английский адмирал К.Крэдок был у берегов Чили в весьма похожем положении, лишь с той отличием, что имел возможность бы нормально развернуться и уйти от превосходящей его (приблизительно в той же степени, в какой Камимура превосходил Иессена) германской Тихоокеанской эскадры М.Шпее. Но он счел, что за тот час с лишним, что оставался до наступления темноты, соперник успеет разве что повредить его бронированные крейсера.
И совершил ошибку: в данный роковой вечер «Гуд Хоуп» и «Монмут» отправились на дно вместе с заблуждавшимся флагманом. Не смотря на то, что бортовая броня вправду снабжала крейсерам хорошую защиту, но защита эта не являлась безотносительной.
В.
КОФМАН